БЫ ТЫ НИ ШЛА, С ТЕБЯ ОСЫПАЕТСЯ ПЕПЕЛ АДСКОГО ПЛАМЕНИ».

Я снова и снова перечитывала эти слова, ведь все было именно так! Кто бы ни написал эти строки, он уловил мои ощущения. Мне действительно казалось, что на мне оседает пепел, кусочки костей и прах. Но я не чувствовала себя грязной или заразной. Я была покрыта тончайшим слоем пепла, который, осыпаясь с меня, превращался в шелковые золотые нити. Мне было непонятно, почему никто не замечает их блеск.

Глава двенадцатая

Дождь лил как из ведра, и я знала, что меня ждет.

– Мама, можно мне сегодня спать в твоей комнате?

Отец Эллисон погиб в грозу, и с тех пор дождь вызывал у нее тревогу. Когда начинался сильный ливень, я всегда старалась уделить ей чуть больше внимания и более открыто выражать свою любовь.

– А может, возьмешь с собой книжки и мы почитаем в моей кровати, пока тебе не захочется спать? – предложила я. – Как ты на это смотришь?

Эллисон пошла к себе в комнату.

– Не забудь почистить зубы, – крикнула я ей вслед.

Дело было в пятницу в середине апреля: через месяц с хвостиком Эллисон будет уже семь. Семь! Мысль о том, что время не стоит на месте, всегда пронзала меня внезапно, как молния.

Эллисон забралась под одеяло с тремя книгами про Амелию Беделию[25]. Сказать по-честному, я эти книжки терпеть не могла. На дух не переносила эту служанку, которая не может научить мою дочь ничему полезному! Пока я размышляла, насколько неправильным с моей стороны будет предложить Эллисон вместе почитать начатую мной книгу Даниэлы Стил, за окном сверкнула настоящая молния.

– Эллисон, милая, сейчас будет…

Не успела. От грома затряслись оконные стекла, а вместе с ними и моя дочь. Даже наш кот Фофу подпрыгнул. Нужно было как-то успокоить Эллисон.

– Видишь, как нам с тобой повезло: мы дома, – сказала я мягким голосом, прижимая дочь к себе. Таким тоном я обычно говорила, когда ей пора было спать.

Эллисон молча разглядывала обложку книги.

– Когда я была маленькой, то часто ездила в Кис к тете Рут. Она обожала дождь, – продолжила я. Все это было еще до папиной смерти. – Во Флориде дожди идут каждый день, примерно по часу. И не просто дожди – настоящие грозы! Все зависит от того, где ветер с восточного побережья встретится с бризом с запада. Где они столкнутся – там и будет гроза.

– Каждый день? – удивилась Эллисон.

– Да, – ответила я. – Тетя Рут много времени проводила на улице. Она говорила: «Смотрите-ка, дождь собирается». И это значило, что я смогу вздремнуть.

– Ты могла спать под звуки грома? – спросила Эллисон.

– Ну конечно, я ведь была в полной безопасности, под крышей и в окружении любящих меня людей. А еще я знала, что, когда проснусь, мы пойдем собирать лайм для лаймада. Тогда-то я и научилась его готовить.

Мы с тетей Рут – меня назвали в ее честь – шли к лаймовому дереву босыми ногами по мокрой траве, и тетя тянулась за плодами. Она срывала лайм, и на нас с дерева лилась вода, а мы принимались хохотать. У них с дядей не было детей. Возможно, тетя не могла забеременеть, но она была чудесной!

Я глубоко вдохнула аромат волос Эллисон: они еще пахли после ванны желтым шампунем «Джонсонс». На нее постепенно находила дрема, и, как это обычно бывает с детьми перед сном, все ее тело расслаблялось. В такие моменты мне нравилось быть мамой намного больше, чем когда приходилось бегать наперегонки и отвечать на бесчисленные вопросы.

– У тети Рут была желтая кухня, – сказала я, мысленно уносясь во Флориду. – И кувшин, расписанный красными цветочками. Я смотрела, как тетя нарезает лайм, вдыхала запах… Я и сейчас их обожаю. Всякий раз, когда вижу лайм, вспоминаю о тете Рут.

Дыхание Эллисон замедлялось, а ее глаза закрывались. «И без тебя отлично справляюсь, Амелия Беделия», – подумала я.

Вдруг зазвонил телефон. Эллисон распахнула глаза и поморщилась.

– Вот черт! – громко выругалась я, пролистывая в голове каталог подопечных. – Рут слушает.

– Рут Беркс? – Кажется, мой собеседник удивился, что я взяла трубку.

– Да, – ответила я, посматривая на Эллисон, которая блуждала по комнате отрешенным взглядом.

– Отлично, Рут, добрый вечер. Джек Батчер сказал, что мне стоит вам позвонить. Меня зовут Митч. Митч Стэнли.

Я едва слышала его голос – казалось, что он стоит под дождем. Джек Батчер? Один из самых богатых бизнесменов в городе?

– Что ж, – сказала я, – чем могу помочь?

Мужчина рассмеялся:

– Мы с Джеком выпиваем в гостинице «Хилтон» на севере Литл-Рока.

– А мне кажется, что вы стоите на улице.

– Вы очень догадливая. Я звоню вам из таксофона и очень хотел бы сейчас быть в помещении, но Джек сказал, что я просто обязан кое-что сделать.

С чего бы вдруг Джек Батчер стал выпивать с человеком, больным СПИДом?

– Так что же вы обязаны сделать?

– Спросить, не согласитесь ли вы со мной поужинать.

Я выпрямилась и чуть не уронила трубку Эллисон на голову.

– Когда вам было бы удобно?

– Может быть, завтра? Джек просил обязательно сказать вам, что со мной все в порядке.

– А он вам говорил, что у меня есть дочь?

– Этот вопрос мы не обсуждали, – ответил Митч и засмеялся. – Послушайте, не хочу вас торопить, но мне уже очень хочется под крышу. Так что, вы согласны?

– Мне придется взять дочь с собой.

– Я заеду за вами обеими в восемь.

Видимо, выглядела я достаточно безумно, и, когда я повесила трубку, Эллисон обеспокоенно спросила, что случилось.

– Все в порядке, милая, – сказала я. – Мы с тобой идем на свидание.

– Что такое свидание?

– Кажется, я уже не помню. Вот и узнаем.

Одевая Эллисон, я гадала, действительно ли в восемь часов раздастся дверной звонок. Возможно, побаивалась, что этого не произойдет. Я причесывала дочери волосы в ванной и недоумевала, о чем я, черт возьми, думала, когда сказала Митчу, что мне придется взять Эллисон с собой.

– Ты должна вести себя как следует, хорошо? – сказала я ей, глядя на нее в зеркало.

– Хорошо, – ответила она совсем не тем тоном, которым разговаривают послушные девочки.

Я вздохнула, а Эллисон убежала в гостиную к телевизору. По крайней мере, этот парень сразу поймет, во что ввязался.

– А если нам станет скучно, то мы просто уйдем, – прокричала я дочери вслед.

Я посмотрелась в зеркало и попыталась отрепетировать улыбку. Представила, как легко и непринужденно открываю дверь.

– Здравствуйте, меня зовут Рут, – сказала я, поворачивая голову из стороны в сторону, чтобы убедиться, что у меня все в порядке с макияжем. – А вы, должно быть… маньяк-убийца. Что ж…

В дверь позвонили.

Не успела я в последний раз пригладить платье и поправить волосы, как Эллисон уже ее распахнула. На пороге стоял мужчина. Привлекательный. Даже очень. Стройный двойник Элвиса Пресли в темно-синем деловом костюме и в безупречно белой рубашке без галстука. Я дала бы ему лет тридцать. У него были вьющиеся волосы с проседью и усы.

– Мама, – крикнула Эллисон, хотя я стояла за спиной.

– Я здесь, Эллисон, – мягко сказала я. – Здравствуйте, я Рут.

– Митч.

Он пожал мне руку, быстро окинув меня взглядом с ног до головы. Наши глаза встретились, когда он поднимал взгляд к моему лицу. Он понял, что я его подловила, и чарующе улыбнулся. Ему, должно быть, многое сходило с рук только благодаря внешности. Хоть он и носил усы, но на продавца автомобилей похож не был.

– Готовы? – спросил Митч.

– Да, – ответила Эллисон.

– Секунду, только сумку возьму, – сказала я.

Зайдя на кухню, я выдохнула, пока никто не видит. Бросила взгляд на доску с журнальными вырезками, но повторила себе, что достойные мужчины встречаются очень редко и что не нужно радоваться заранее.

Машину Митч вел так же неторопливо, как