Он поднял взгляд, встретился с моим и медленно вернулся в это кафе в это время. И заметил мой потрясенный взгляд.

– Черт, – произнес он. – Скорее всего, ты не хотела все это выслушивать…

– Не извиняйся, – прошептала я.

Его глаза слегка расширились, и я утонула в их серо-зеленых глубинах. Штормовой океан, глубиной во многие километры. Ледяной и неспокойный на поверхности. Теплый и спокойный под ней.

Мы смотрели друг на друга. И за это короткое время молчания что-то изменилось между нами. Появилось некое соглашение или понимание. Он поделился собой, но ничего не попросил взамен. Я могла находиться между рассказчиком и слушателем. Я не попалась в ловушку и не тонула под его весом.

Я могла бы стать рассказчиком…

Вот только я не могла. Мою собственную историю нужно было держать взаперти, за зубами. Несправедливо, но как я могла рассказать своему партнеру по пьесе то, что не смогла рассказать родителям или лучшим друзьям? Как могла рисковать устроить срыв в этой маленькой милой кафешке?

Нет, время рассказывать правду уже давно прошло. То, что произошло со мной, можно было изобразить только с помощью слов и действий персонажа, созданного более четырехсот лет назад. Самый безопасный способ рассказать мою историю – разрезать, дистиллировать и исказить ее через призму безумия Офелии.

– Я все еще пытаюсь найти связь с Офелией, – сказала я, не глядя на него. – Я раньше такого не делала. Я имею в виду, так глубоко не изучала персонажа.

– Нет, делала, – сказал Айзек. – Твое прослушивание.

– Оно длилось три минуты. Одно мгновение. «Гамлет» намного дольше, – я изогнула бровь, глядя на него. – Я точно помню, что ты то же самое говорил мне на прослушивании, – я постучала пальцем по подбородку. – Как ты сказал? Ах да. Ты вежливо попросил не портить для тебя пьесу.

Легкий призрак улыбки появился на его губах.

– Это моя стандартная просьба, – сказал он. Айзек скрестил руки на столе и облокотился на них. – Начинай с основ. Что общего у тебя и твоего персонажа?

– Не знаю, – я откинулась на стуле, размышляя. – Могла бы сказать, что у меня властный придурок отец, как Полоний.

Айзек задумчиво кивнул.

– Это его идея переехать сюда в середине последнего года школы?

– Ага. Ну, не совсем. Его босс перевел его. Хотя мой отец вице-президент, он подчинился, не задавая вопросов. Мама любит Манхэттен, но даже этого не хватило, чтобы удержать нас там.

– Ты скучаешь по Нью-Йорку?

– Не очень, – я тяжело сглотнула. Разговор чересчур близко подошел к месту, отмеченному иксом. – Оказывается, мне здесь нравится, – заметила я. – В Хармони есть какое-то уединение, и, думаю, именно это мне сейчас и нужно.

– Почему? – спросил Айзек. Его голос стал мягче, чем когда-либо раньше.

«Я не могу рассказать тебе, Айзек, – подумала я. – Никогда».

Я пожала плечами, словно это движение могло сбросить мою ношу.

– В Манхэттене безумный ритм, и, думаю, я устала от него. Здесь все движется медленнее. Может, поэтому тебе не нравится этот город?

Попала мячиком в цель. Отлично. Вот только Айзек не ответил. Он только долго смотрел на меня. И я поняла. Я поняла, что он видел прямо сквозь мои жалкие переходы и неловкие смены темы. Он знал, что я не рассказывала историю. И все же я чувствовала, что он уважает мой отказ рассказывать. Такое уважение к молчанию может выказывать только тот, кто не говорил целый год.

– Ага, я собираюсь покинуть Хармони, – наконец сказал Айзек. – Мартин устроил так, что агенты по поиску талантов приедут на премьеру «Гамлета».

Я резко опустила чашку кофе.

– Правда? О боже. Айзек, это здорово.

– Он пожал плечами.

– Посмотрим. Я все думаю, что это словно гарантированный билет во внешний мир, но…

– Так и будет, – ответила я. – Они будут бороться за тебя.

– Возможно.

– Не возможно. Борьба будет жестокой.

Он улыбнулся краешком губ. Мне еще только предстояло увидеть широкую улыбку или услышать искренний смех этого парня. Интересно, произойдет ли это до того, как он уедет из Хармони?

«Он уезжает из Хармони», – подумала я, словно пробуя эту мысль на вкус. Мне не понравилось, как это звучит.

– Театр уже будет другим, – заметила я, убирая прядь за ухо. – Мартин будет скучать по тебе.

– С ним все будет в порядке.

– Ты не будешь скучать по этому месту? Хоть чуть-чуть?

Айзек уверенно встретился со мной взглядом.

– Нет, – ответил он и уставился на что-то за моим плечом. Я повернулась посмотреть туда.

Снаружи две куколки и их парни проходили мимо окна. Они замедлили шаг, увидев нас, захихикали и двинулась дальше.

– Здорово, – пробормотала я. – Поползут слухи.

Лицо Айзека потемнело.

– Не о тебе, – сказала я. – Обо мне. Джессика Ройс и компания считают, что я прошла прослушивание по пьесе, только чтобы повсюду ходить за тобой.

Брови Айзека поднялись в удивлении.

– О?

– Это полный бред, – ответила я. – Я никогда не делаю того, чего не хочу.

«Больше нет».

Я выпрямилась и выпила остатки холодного латте.

– В любом случае, мне наплевать, что они там считают. Хочешь уйти?

Айзек нахмурился.

– И пойти куда?

– Не знаю. Давай уйдем и прогуляемся. Я не рассмотрела Хармони под снегом. Можешь показать мне особенные места.

– В Хармони нет особенных мест.

– Такое невозможно. В каждом городе есть что-то особенное.

Айзек кивнул.

– Да, думаю, что так, – ответил он. – Знаю я одно местечко.

Мы с Уиллоу вышли из кафе на прохладный воздух. Я моргнул под ярким солнцем и внезапно понял, что рассказал этой девушке – абсолютной незнакомке – все о своей матери. И мне не казалось, что нужно все это держать внутри. Делиться тайнами – наверное, и есть задание Марти, но это не объясняло, почему слова так легко слетали с моих губ. Так же легко, как во время игры на сцене. А в этот раз я не играл. Я был самим собой несколько драгоценных минут, и это не было отстойно. Это можно было вынести.

Благодаря Уиллоу быть собой показалось не так уж и плохо.

Я плотнее закутался в куртку и взглянул на нее. Я больше не видел в ней манхэттенскую богатую избалованную девочку, живущую идеальной жизнью. Она закрыла глаза, повернула лицо к солнцу и глубоко вздохнула.

Ей нужен был Хармони. Она оставила что-то позади в Нью-Йорке. То, что разрушили или забрали у нее. Не она решила приехать в этот город, но, попав сюда, она нашла путь к спасению. Шанс спрятаться. Или, может быть, построить все заново?