«Оборотень», — закрутилось в голове. Сознание спуталось. Я не видела больше ни ветвей деревьев, ни полутьмы дремучего леса, не слышала уханье сов и щебетание птиц. Все в один момент провалилось. Все, кроме боли. Только это уже была не душевная боль, а настоящая — осязаемая, физическая. Она пульсировала в плече, и в груди, и на лице, заставляя заново вспоминать, возвращая меня из прошлого в настоящее…

— О, кажется приходит в себя… Неси заживляющую мазь… — послышался знакомый голос.

Я попыталась открыть глаза, и яркий свет от фонаря, которые светил прямо на меня, ослепил.

— Ожерелье на шее мешает… — пропищал кто-то тонким высоким голоском.

Чья-то рука мягко коснулась моей груди лоскутком меха. Я резко пришла в себя и схватилась за кулон, зажав его рукой.

— Азим? Ты? — прошептала я, различив перед собой мужскую фигуру. Глаза постепенно привыкали к свету и снова могли видеть. Фонарь убрали от моего лица, и я смогла осмотреться в полумраке. Тут я и поняла, что к ожерелью тянулась вовсе не рука, а лапа — мохнатая лапка маленькой жихарки — домашнего духа, служащего хозяевам своего жилища.

Жихарка, похожая на ребенка и лисичку в одной ипостаси, испуганно отдернула лапку и отошла от меня. Я в свою очередь поняла, что нахожусь в неизвестной мне комнате, темной и сырой, тесной и без окон, похожей на подвал. Лежу я не на кровати, а на какой-то постилке из сухого сена. Из полумрака послышался мужской голос.

— Приветствую вас, княжна Думанова, — протяжно сказал голос, и темная мужская фигура вырисовалась в темноте, заставив меня содрогнуться…

Я беззвучно шевелила губами, не в силах что-либо сказать, как рыба. А мужчина плавно приблизился ко мне с фонарем и смотрел сверху вниз, как я безуспешно пытаюсь подняться на ноги.

— Простите, что пришлось ранить вас, княжна. Я, право, не хотел, но вы вынудили меня, — произнес он сухо.

— Вик…Виктор? Это вы…

— Да, я. Теперь вы знаете мой маленький секрет, — кивнул он и покрутил в руке свою трость с головой волка. Его глаза сверкнули, а рот разъехался в кривой ухмылке, слегка оголив передние клыки, которые слегка выдавались вперед, и тут же скрылись.

Теперь мне стало понятно и то странное фиолетовое свечение его ауры, не типичное для земляных колдунов, и набалдашник с головой волка на его трости. Это, конечно же, был артефакт, сдерживавший его волчье нутро, когда он был в человечьем облике.

— Зачем вы напали на меня и моих помощников? Я не виновата в срыве свадьбы.

«Полева! Бедная моя Поля…» — молнией пронеслось в голове… Я вспомнила, как волчья морда рвала ее на части, и сморщилась от страшного воспоминания…

— Вы о той мавке? О, простите, не смог проглотить это жалкое растение. Я знаете ли, предпочитаю мясо. Лучше с кровью.

Я еще больше съежилась, притянув ноги к груди, и почти забыла о саднящей боли от ран.

— Что вам нужно? Я не знаю, куда сбежала Мариинна.

— Да ну ее к кикиморе болотной, эту Мариинну! Зачем мне эта рыбешка? Наш союз был все равно обречен. Земляной маг и нереида… Ха-хах! Теперь есть более стоящий вариант.

— Зачем вы меня похитили? Вы даже не представляете, на кого нарвались.

Я поняла, что пора убираться отсюда и потянулась рукой к ожерелью. Оно по-прежнему было на моей шее. Нужно было лишь сорвать его с груди и разнести здесь все ураганом в хлам.

Виктор словно прочел по моим глазам, что я хочу сделать, и рассмеялся еще громче.

— Не советую вам применять магию. Вокруг вас магическая сетка. Она не выпустит магическую энергию наружу, и от вашей силы пострадаете только вы, моя дорогая. А мне так не хочется, чтобы моя невеста была растрепана к свадьбе…

Мои глаза округлились от того, ЧТО он сказал.

— Невеста? Какая, к лешему, невеста?

— Ведьмовски красивая. А главное, — очень знатного происхождения. Я не сразу понял, кто передо мной, стóит признаться. Вы хорошо скрывались. К счастью, информация моего шпиона оказалась весьма кстати.

— Азим…

— А ты догадливая. Мне это нравится. Хамелеон оказался бесполезен, вообще-то. Я нанял его, чтобы убедиться, что эти жалкие рыбешки Понт-Эвксинские не вздумают меня провести с твоей помощью. Но Азим узнал о ваших планах по освобождению Юваля слишком поздно, когда я и сам начал понимать все. Что ж, как говорится, хочешь сделать что-то хорошо — сделай сам. Азим не справился бы и с твоей мавкой, жалкая ящерица! Зато, по крайней мере, помог попасть в ваш салон, моя дорогая. У тебя там все миленько, но, боюсь, придется его закрыть. Не гоже, чтобы княжна работала. Еще и с человечками…

— Да что ты такое говоришь! Немедленно выпусти меня.

— Я думаю, ты права, нам пора перейти «на ты». Агата, неужели ты до сих пор не поняла? Когда я узнал, что ты Думанова — та самая беглая княжна, наследница древнего уважаемого рода, которую разыскивали несколько лет по всем землям, я, признаться, удивился. А после того, как ты расстроила мою свадьбу с нереидой, я понял, что это сама судьба тебя послала ко мне. Мы будем вместе, хочешь ты того или нет.

— Ты даже не представляешь, какие проблемы у тебя будут, когда об этом узнает мой отец. У него на мой счет были немного другие планы.

— Да ты не волнуйся! С будущей родней я разберусь. Елизавета Мстиславовна уже благословила наш брак, любимая. Когда я стану членом Совета Стихий благодаря полученному от тебя титулу, многоуважаемый Константин Думанов будет только рад за дочь.

— Елизавета Мстиславовна? Этого не может быть…

— От чего же? Ты скоро увидишься с любимой бабушкой, и она сама все подтвердит.

— Это абсурд какой-то! Да ты болотной тины объелся! У тебя ничего не выйдет, Виктор! Я никогда не пойду под венец с тобой. Ты не сможешь меня заставить. И бабушка не сможет. А шантажировать меня, как несчастную Мариинну, тебе нечем.

— А как же твоя мавка? Тебе совсем ее не жаль?

Я умолкла и отвела взгляд. Полёва — единственное существо в этом мире, которое я считаю своей семьей. Я не могу предать ее, но и вестись на шантаж подлого колдуна — тоже не выход. Должно быть другое решение.

— С чего ты взял, что она дорога мне? Она всего лишь помогает мне в салоне, — безразлично ответила я, тщательно маскируя свои эмоции.

— Что ж, тем хуже для нее, — процедил он злобно сквозь зубы.

Виктор хмыкнул и направился к выходу, важно постукивая тростью по полу. У двери он остановился и обратился к жихарке, которая тихонька жалась в уголке.

— Лесана, заживи ей раны. Если госпожа Агата пожелает, конечно. Она ведь такая свободолюбивая… Пока что.

— Чтоб на тебя горгулья нагадила! — не сдержалась я и выкрикнула ругательство, что совсем мне было не свойственно, но в этой ситуации слова сами слетели с языка.