Леня вернулся к своей машине, устроился поудобнее на сиденьеи приготовился к длительному ожиданию. Он рассчитывал, что партнер ИрыСоловьяненко в любом случае вернется и уедет на ее «пежо», тем самым давМаркизу возможность проследить за собой.

Действительно, прошло не меньше часа, прежде чем из калиткивышел человек. Однако это был вовсе не тот мужчина, которого ожидал увидетьЛеня. Из калитки вместо худощавого, спортивного, довольно молодого человекапоказался подвыпивший небритый дедок в ватнике и замызганной вязаной шапочке.Конечно, можно было предположить, что партнер Ирины так удивительнозамаскировался, но такая гипотеза показалась Маркизу сомнительной.

Леня в первый момент подумал, что дедок не имеет никакогоотношения к приехавшей сюда час назад «сладкой парочке», и хотел продолжитьнаблюдение, однако, приглядевшись, он увидел в руках у аборигена ту самуюхозяйственную сумку, с которой Ирина сегодня днем покинула квартируВедерниковых на Мойке. Он сообразил, что дед, скорее всего, местный сторож, иИрина послала его в магазин. Он решил на всякий случай проследить за дедом, темболее что надежды на появление партнера Ирины больше не оставалось – скореевсего, тот ушел с территории заброшенной фабрики каким-то другим путем.

Дедок, прихрамывая, двинулся по улице в направлении яркосветящегося павильона с призывной надписью «Двадцать четыре часа». Ленявыскользнул из машины и быстро зашагал в том же направлении с таким расчетом,чтобы оказаться в магазине одновременно с дедом.

Это ему удалось. Он пропустил деда в дверях, вошел следом заним и остановился, делая вид, что изучает ассортимент винно-водочных изделий.

Дед тоже остановился, достал из кармана ватника сложеннуювдвое бумажку, уважительно развернул ее и принялся читать, водя взглядом построчкам и медленно шевеля губами.

– Фролыч, – проговорила низенькая толстушка,стоявшая за прилавком, – чего там у тебя? Давай прочитаю! Только тынаперед скажи – деньги-то у тебя есть? А то, как прошлый раз, в долг ничего недам!

– Ты это, дочка, не сомневайся насчет денег! – проговорилдедок и полез в другой карман ватника. – Насчет денег у меня все впорядке! Насчет денег у меня теперь очень хорошо! Я теперь прям этот… как его…олигарх! – он довольно хихикнул и вытащил голубую тысячерублевуюбумажку. – Вон, видала, какая денежка? Я таких прежде и не видал!

– Тоже мне, папочка нашелся, – беззлобнопроворчала продавщица, больше для порядка, – я бы такого папочку в зоопарксдала, тебе там самое место… Откуда ж на тебя, Фролыч, такое богатствосвалилось?

– И не спрашивай, – дедок придал своему лицутаинственное и значительное выражение, – это, дочка, такая сурьезнаяистория, что я никому даже и полслова сказать не могу!

– Ну, не можешь – так и не говори, – без видимогоинтереса отозвалась продавщица, – мне-то что? Только вот денежку твою ясейчас на всякий случай проверю, а то мало ли как твоя «сурьезная история»обернется!

Это уж как водится, это уж ты проверяй, дочка, сколькохочешь, денежка у меня самая что ни на есть настоящая, – отозвался дед,видимо слегка задетый тем, что продавщица не стала расспрашивать у него о«сурьезной истории». Он протянул толстушке голубую купюру и с интересомнаблюдал за тем, как та внимательно разглядывала бумажку, поместив ее подультрафиолетовую лампу детектора банкнот.

– Ну, – сообщила она наконец, как эксперт,исследовавший подлинник Рембрандта, – и правда настоящая бумажка. Чего таму тебя записано? Давай, Фролыч, говори, что нужно, а то вон человеказадерживаешь! – и она кивнула на Леню, увлеченно читавшего рекламныйплакат пельменей «Снежная страна».

– Ничего, – Леня осветил магазинчик лучезарнойулыбкой, – я не тороплюсь, тем более пожилого человека ни в коем случае нестану беспокоить. Сами знаете – старикам у нас почет!

– Так это когда было, – отозвалась продавщица,несомненно почувствовавшая в Лениных словах скрытый сарказм.

– Значит, Люсенька, первым делом мне надо эту… – он струдом прочитал, – воду минеральную, которая непременно без газа.

– Ну, Фролыч, это понятно, что ты не могпрочитать, – усмехнулась продавщица, – это ведь ты, верно, первый разв жизни воду покупаешь!

– А чего ее покупать, – охотно поддержалдед, – когда она и так из каждого крана текет?

Продавщица выставила на прилавок двухлитровую бутыль «Акваминерале» и нетерпеливо уставилась на деда, который с видимым трудом разбиралзаписи, сделаные на своей бумажке.

– Теперь, значится, кофий, какой получше…

– Вот, бери «Нескафе голд», – Люська швырнула наприлавок яркую баночку, – куда уж лучше!

– Только тут, дочка, написано, чтобы не этот… нерастворимый.

– Вот тоже мне, какие капризы! – скривиласьпродавщица. – Ну, бери тогда «Президент».

– Теперь еще этих… крекеров сухих полкило, сливок сухихбанку и еще салфеток бумажных четыре пачки. Не знаю, зачем они нужны, салфеткиэти, но коли так написано…

– Держи свои салфетки. Еще чего?

– А вот написано сигареты, только никак не разберукакие,.".

– Ну, давай, Фролыч, погляжу… А, ясно, «Salem», –уважительно прочитала продавщица и выложила на прилавок блок сигарет.

Дедок дошел до конца своего списка, сложил покупки в двабольших пакета и застенчиво проговорил:

– Еще, Люсенька, взвесь мне колбаски двести грамм дляШарика… ну, и водочки, конечно, хорошей литровую бутылку…

– Тоже для Шарика? – усмехнулась продавщица.

– Зачем же для Шарика? – серьезно переспросилдед. – Шарик – он непьющий… Это для меня… Я так думаю, что имею правовзять лично для себя бутылочку хорошей водочки за свои труды?

– Имеешь, Фролыч, имеешь, не сомневайся, –усмехнулась продавщица, засовывая в один из пакетов большую бутылку«Синопской».

Леня придвинулся к прилавку и неловко задел один из пакетовхозяйственного деда – конечно, не тот, в котором находилась водка. Если бычто-то случилось с заветной бутылкой, незлобивый Фролыч запросто могпревратиться в разъяренного бенгальского тигра.

По полу рассыпались яркие упаковки. Леня кинулся ихподбирать под неодобрительным взглядом продавщицы.

– Что это ты, парень, такой неловкий, – протянулдед, принимая из Лениных рук собранные покупки, – вроде бы и не выпимшинисколько…

– Сейчас некоторые ходят обкуренные илинаколовшиеся, – процедила Люся, – так эти еще хуже алкашей… будетечто-нибудь брать?

– Мне, пожалуйста, тоже колбаски двести… нет, тристаграмм, такой же, как предыдущему покупателю, – попросил Маркиз с широкойдоброжелательной улыбкой, – и еще резиночку жевательную, будьте добры, наслучай, если колбаска не первый сорт.