Тони пожал руку каждому присяжному. Некоторые из них разволновались, будто встретились с самим президентом. На следующий день все они получили по ящику неразбавленного виски.

Тони поболтал с адвокатами, ожидая, чтобы разошлись зрители, и покинул зал суда свободным человеком, однако полным глубоких обид, которые нуждались в отмщении.

У двери поджидал лейтенант Бен Гуарино.

– Ты еще свое получишь! – злобно прохрипел он. – Не считай себя таким уж воротилой.

Тони поспешил мимо, не подав виду, что услышал. В коридоре его встретили телохранители. Привычно окружив, они сопроводили босса к большому седану с пуленепробиваемыми стеклами. Улицу успела заполонить толпа и теперь наблюдала с почтительного расстояния. То, как зеваки оживились и вытягивали шеи, глядя вслед, удовлетворило бы самую прославленную знаменитость.

С полдюжины газетчиков шумно требовали интервью, бесчисленные фотографы лихорадочно щелкали затворами камер. Будучи чуть ниже среднего роста, Тони намеренно отобрал в свою охрану самых высоких людей в банде. Обычно они защищали его от пуль честолюбивых убийц, а теперь столь же успешно скрыли от назойливых объективов. И все же он удостоил репортеров небольшой речи.

– Я покончил с криминалом, ребята. У меня полно денег, хватит. Джонни Лово правильно сделал, что бросил. Займусь теперь недвижимостью.

Он сел в седан, и кортеж из трех машин умчался прочь. Тони Камонде снова был королем.

Через полчаса Тони вошел в свою роскошную квартиру на Лейк-Шор-Драйв. Чувствовал он себя не слишком уверенно, и холодный вопросительный взгляд, которым окинула его Джейн Конли, совсем не ободрял.

– Черт, ну и устал же я! – вздохнул он.

Так оно и было. Напряжение последних дней отняло немало сил.

– Послушай, Тони, – с нотками раздражения в голосе начала Джейн, – кто тебе эта девушка?

– Какая девушка?

– Рози, из-за которой ты Майка убил.

– Никто.

– Думаешь, я поверю? – насмешливо фыркнула Джейн. – Зачем бы тебе тогда ради нее убирать Майка?

– Это не ради нее. Причина в другом.

– Не вешай мне лапшу на уши. До того вечера вы с Майком были не разлей вода. Ребята говорят, ты аж позеленел, когда их вдвоем увидел, и сразу поднялся к нему. А через пять минут Майка не стало.

– Да ты никак спятила! Я… я никогда ее прежде не видел. Разве она стукнула бы легавым, если бы что-то для меня значила?

– Чувства женщины могут измениться.

– Как и чувства мужчины, – с намеком прищурился он.

– Да? Ладно, шишка на ровном месте, на мой счет не волнуйся. В этом мире полно тех, кто будет счастлив меня заполучить.

– Не спорю, но тратить на тебя, как я, мало кому по силам. Со своими деньгами я могу выбрать любую, не забывай!

– Тогда почему не выбрал? – разозлилась она.

– Не до того было, – высокомерно ответил Тони. – Но, возможно, вскоре я стану менее занятым… Кстати, раз уж пошел такой разговор, я заметил, как ты в суде любезничала с тем лейтенантом.

– С каким лейтенантом?

– А что, там были и другие? Меня бы не удивило. Правда, я заметил только Бена Гуарино, брата той девушки.

– О, так ты, получается, знаешь всю семью?

– Заткнись! – внезапно рявкнул он и угрожающе двинулся на нее. – Я сыт по горло твоими дерзостями!

С минуту они испепеляли друг друга взглядами, стиснув зубы и сжав кулаки.

– Зачем нам с тобой ссориться, детка? Мы уже столько вместе, – наконец устало вздохнул Тони. – Клянусь богом, у меня ничего не было с той девушкой. А сейчас мне предстоят важные дела.

– Например?

– Проучить Флэнегана с Мораном, черт бы побрал этих мерзких двурушников! Сколько я им платил! Что стоило Флэнегану звякнуть мне тем вечером и дать уйти? Но нет, явился собственной персоной и упек в камеру. Даже надел браслеты, будто я какая-нибудь дешевка, мелкий воришка! А Моран, подлый ирландец…

С поднаторевшего в угрозах языка Тони посыпались обещания вперемежку с бранью.

– Он и его начальничек окружной прокурор! Знали ведь, что дело шито белыми нитками, да и смерть Майка пошла обществу только на пользу. Нет бы о ней забыть! А они? Так и рыли носом землю, только бы меня вздернуть. Конечно, тогда они доили бы кучу мелких группировок, а не меня одного. Я им платил, а что в благодарность? Решили растоптать, как только увидели возможность. Ну все: они заплатят и заплатят сполна!

Тони обрисовал план мести тем, кто его предал. Раздоры оказались позабыты, но трещина между ним и Джейн расширилась. Брошенное зерно сомнения почти невозможно искоренить, и явись малейший повод, оно с устрашающей скоростью вырастает в убежденность.

Подчиненные встретили возвращение босса странным молчанием и мрачными улыбками. Что-то было не так, но что?

Вскоре это выяснилось. Через несколько минут с полдесятка самых уважаемых в банде людей поднялись к нему в кабинет на верхнем этаже гостиницы. Один из них, Финаро, парень с квадратным подбородком и жестким взглядом, шумно прокашлявшись, начал:

– Шеф, мы тут прочли в газетах, что вы собираетесь завязать и податься в недвижимость. Это болтовня или как?

– Я еще не решил, – холодно ответил Тони. – У меня достаточно денег, чтобы все бросить и просто наслаждаться жизнью.

– Оно понятно, шеф, но кто вам помог сколотить состояние? Мы все приложили к этому руку. Ваш долг позаботиться, чтобы дела шли своим чередом и мы могли зарабатывать свой кусок. Мы поддержали вас в поганейшие времена, и теперь, когда тишь да гладь, вы должны поддержать нас. Если вы уйдете, банда распадется. И где мы окажемся? Вы не можете нас просто бросить на произвол судьбы.

Финаро закончил, и остальные согласно закивали. Хоть он высказался вполне уважительно, во взгляде сквозила сталь. Вначале от такой непочтительности глаза Тони полыхнули гневом, подмывало грубо выставить подчиненных за дверь, однако здравый смысл все же взял верх. В том, как они держались, чувствовалась угроза.

Тони вдруг осознал, что, выстраивая и укрепляя свою организацию, которая теперь правит преступным миром одного из больших городов, создал монстра Франкенштейна, и тот, руководствуясь заложенными принципами, чувствует себя вправе уничтожить хозяина в случае попытки дезертировать. Он отчетливо понял, что эти люди верны, лишь пока его изворотливый ум находит им занятия, способные обеспечить красивую жизнь. Потеряешь для них ценность – без колебаний обернутся против тебя самого, и ты превратишься в мишень для пуль тех самых наемных убийц, которых сейчас можешь отправить к своим врагам. Уйти никогда не удастся: ему попросту не позволят.

– Забудьте, ребята. – Он попытался придать голосу непринужденность. – Я сказал это для копов. Продолжаем как обычно.