— Ну что? — распахнув глазищи, полные слез, спрашивает меня внук. — Он умер, да?

— Он спит, — говорю серьезно, стараясь не расхохотаться.

— Спит? — слышится хор удивленных голосов.

— Как спит? — изумленно таращится на меня Роберт. — Я его трусил-трусил.

— Это очень маленькая собачка, — улыбаюсь я. — Силенок у твоего Бимки мало. Вот он набегался и уснул крепко-крепко.

— Правда, дедушка?! — голосит малыш, подпрыгивая. — Как же я рад, что Бимка не умер…

— Из-за этого Бимки мы на улицу не пошли, — вздыхает от двери Катерина. — Света звонила, просила спуститься. А тут Роберт оплакивать псину начал…

— Света? — удивленно спрашивает Ольга, а я настороженно гляжу на ее мать. Нужно было сразу забрать ребенка и его бабку к себе, а не нестись как на пожар в койку. Немного укротить основной инстинкт и подумать головой. Но, видимо, у меня теперь всем заправляет Одноглазый Джо, коли я пренебрег элементарной безопасностью.

— Да, — отмахивается Катерина. — Она хотела о чем-то поговорить. И мы с Робочкой уже собрались выйти, как собака ваша притворилась дохлой.

— Бимка не притворяется! — кричит Роберт. Я обнимаю ребенка и прижимаю к груди собаку.

— Спасибо, Бимка, — шепчу еле слышно. — Благодарю, Господи, что управил!

— Зачем ты с ней общаешься, мама? — возмущенно интересуется Ольга. — У нас все беды от этой Светки. И муж у нее уголовник. Он меня чуть не похитил из хосписа.

— Ну, что за чушь, Оля! — гневно восклицает Катерина. И я вижу, как у нее по шее и декольте от возмущения ползут красные пятна. — Кому ты нужна и зачем? Меньше фильмов надо смотреть. А Лева со Светой поддерживали нас в трудные времена.

— Деньги тебе под проценты занимали! — выкрикивает Ольга. — Сначала нас отца лишили, а потом наживались.

— Света сказала, что ты к ней очень неуважительно отнеслась, — гнет свою линию Катерина и, поджав губы, смотрит на дочку неодобрительно.

— Мама, — вздыхает Ольга. — Мама…

— Она говорит, что ты вроде замуж собралась, а я и знать не знаю. Наврала, наверное…

— Нет, — твердо заявляет моя невеста. — Мне сделали предложение, и я согласилась.

— Кто? — выдыхает Катерина.

— Я, — отрезаю чуть громче обычного и смотрю в упор на будущую тещу.

— Вы? — ужасается она, будто увидела перед собой гоблина.

— Вас что-то не устраивает? — осведомляюсь холодно.

— Господи! — вопит Катерина и завывает, как по покойнику. — Это же позор! Самый настоящий позор!

— Уходим, — внезапно решает Ольга. — Маме, главное, пострадать…

— Может нужно остаться, что-то объяснить? — обескураженно спрашиваю я. — Никак не пойму, почему твоя мать так среагировала.

— Нет, — качает головой моя невеста. — Маме лучше сейчас остаться одной. Она прорыдается, потом подумает. А на нашей свадьбе будет веселиться больше всех.

«Вот этого и боюсь, — думаю я, выводя свою семью и неожиданно понимаю Колю. Если Катя так ревела и в молодости, то он от тоски сбежал к веселой и богатой Терезе. И правильно сделал! Ну какой нормальный человек сможет прожить с истеричкой?»

— Все хорошо, — шепчу я, усаживая Ольгу в машину. Вижу каких-то непонятных людей на лавочке у соседнего подъезда. И как только машина трогается с места, даю указание водителю Мише.

— Езжай центральными улицами и проследи, есть ли за нами хвост.

— А что его следить? — сидя на переднем пассажирском месте, хмыкает мой самый надежный охранник Гена и кивает на боковое зеркало. — Вон уже пристроилась, зараза.

— Выезжай на проспект и гони, — велю я и, глянув на притихшую Ольгу, добавляю поспешно. — Только без фанатизма, Миша.

Я украдкой сжимаю тонкую руку Олюшки и сам пытаюсь сообразить, что же это за наследство такое. И почему Шевелев, вроде бы не бедный мужик, никак не угомонится? Что там такого мог завещать Коля?

«Завтра подключу Емельянова. Пусть раскопает, — размышляю я дорогой. И вздрагиваю от неожиданности, когда в кармане брюк начинает пиликать айфон. «Лиза Пирогова» — высвечивается контакт. Я молча нажимаю на кнопку отбоя. Мне сейчас совершенно не хочется слушать ее стенания, не имеющие ничего общего с действительностью. Я даже не догадываюсь, что не пройдет и месяца, как я буду ругать себя за легкомыслие. И этот странный звонок помог бы избежать многих проблем в будущем. А так… Я держу Ольгу за руку. Довольно гляжу на Роберта и его псинку, спящую на коленях у Олюшки. И чувствую полное размягчение мозгов и совершенно невероятный стояк. И еще плечо, о котором я благополучно забыл. Ноющая боль напоминает мне о недавнем ранении. Пуля, конечно, дура, а Васька Егорцев молодец. Но тугую повязку мне носить с месяц, пока не заживет окончательно рана.

— Что? — поднимает на меня глаза Ольга.

— Все нормально, — морщу я нос и снова пытаюсь понять, откуда прилетела пуля. Кто нанял снайпера? Или решился сам на убийство? Ответов на эти вопросы я так и не получил. И по воле неведомого врага теперь не смогу оперировать. Но это не самая большая потеря в том хаосе, в который превратилась моя жизнь за один субботний день.

Повезло, что я болен, ранен и из-за Ольги растерял все мозги. Могу хоть неделю отлежаться и провести собственное расследование. А заодно не разлучаться с Олюшкой и Робертом. Потом, конечно, жизнь вернется в прежнее русло. Меня, как обычно, закрутит работа. И семейная жизнь потечет своим чередом. Но пока я доволен, что могу сделать передышку в работе и осмотреться по сторонам.

Поэтому следующим утром лицезрею помятые морды Пирогова и Емельянова.

— Стрелять могли и в меня, и в Ольгу, — тру я затылок, пытаясь унять головную боль. — Мы ее сначала в расчет не брали…

— Если ты думаешь, что заказчик Шевелев, то ему нет никакого резона. Левке племянница нужна живой, чтобы она собственноручно написала отказ от наследства.

— Мог и заказать, — бурчит Емельянов. — Тут нужно смотреть, кто наследует после Ольги Николаевны.

— Мать и сын, — на автомате вставляю я и тут же понимаю, что у Шевелева есть мотив. Стоит надавить и Катерина подпишет любую бумажку. И даже не поймет, что сделала. За себя, за ребенка… От любого наследства откажется, если что-то случится с Ольгой.

— Пожалуй, ты прав, — ощерившись, говорит Игорь Петрович. — Даже если ты оформишь опекунство, половину Левка отожмет безболезненно.

— Чем таким уникальным владела Тереза Разуваева, что сейчас за ее наследство развернулась настоящая война? — бурчит мой ВэВэ, и Пирогов только открывает рот, чтобы ему ответить, как на столе заходится песней Круга его старенькая кнопочная Нокиа.

— Я занят, Лиза, — отрезает Пирогов, а потом меняется в лице. — Тебе срочно, что ли? Вадим болен. Потерпи неделю-другую.