одного – оказаться где-нибудь еще. Так легко забыть, каково это – быть другим, и все же это знание лежит в основе нашего морального устройства. Бесспорно, это так, и Ульф, которому напомнил об этом факте ход его собственных мыслей, опустил бокал, улыбнулся Блумквисту и сказал:

– Это будет чертовски мило с твоей стороны, Блумквист, – а потом его внезапно посетило новое опасение, и он добавил: – Вот только за переработку вам заплатить не удастся: расследование, так сказать, неофициальное.

– О, я это понимаю, – сказал Блумквист. – Так что не беспокойтесь: ваше время, мое время – все это к нашему отделу отношения не имеет.

Ульфа на секунду выбило из колеи то, насколько Блумквист хорошо проник в суть ситуации. Ведь Ульф ничего ему прямо не говорил; теперь ему пришлось напомнить себе, что удивляться тут не приходится. Блумквист был поразительной личностью. Просто поговорив с ним – хотя слово «просто» трудно было применить к блумквистовой манере вести беседу, – легко было списать его со счетов как повернутого на ЗОЖе зануду. Это, однако, означало закрыть глаза на тот факт, что у Блумквиста имелась способность – или, может, это было просто везение – продвигать вперед расследования. Отрицать это было нельзя, и все же никто из коллег, казалось, не желал признавать, насколько он полезен. Это просто зависть, подумал Ульф, и с этим надо бороться – в первую очередь в себе.

– Спасибо тебе большое, Блумквист, – сказал он. – Если бы не ты, мы бы так далеко не продвинулись, – а потом добавил: – Который уже раз.

Эти три слова – «который уже раз» – возымели свой эффект. Блумквист расправил плечи; казалось, он стал выше ростом. Он просто сиял от удовольствия, и Ульф повторил комплимент, добавив:

– У вас есть нюх, Блумквист. Правда, есть.

Блумквист автоматически поднес руку к носу и, смутившись, опустил ее, когда понял, что это метафора.

– Вы очень добры, Варг, – сказал он. – У нас у всех, думаю, есть чутье – при нашей-то профессии.

– Да, – сказал Ульф. – Но я должен сказать, что у вас оно – как бы это сказать? – особенно тонкое. Вы детектив от природы, Блумквист.

Они допили пиво. Ульф ощутил нёбом последние обжигающие крошки чеснока. Пожалуй, дома он эксперимент повторять не будет, решил Ульф. Чеснок – прекрасная штука, но в пиве ему не место, да и в мартини тоже. Место чеснока в…

Он повернулся к Блумквисту.

– А вам нравятся улитки в чесночном соусе, Блумквист?

Блумквиста этот вопрос ничуть не удивил. У него, оказывается, уже имелось мнение на этот счет.

– С петрушкой, Варг. Без петрушки никак. Моя сестра – ну, вы знаете, которая в Лунде живет – готовит их именно так. У нее есть книга рецептов того повара, который все время мелькал по телевизору – ну помните, тот, с усами – его еще арестовали в Стокгольме, за то, что он припарковался на чьей-то ноге. Помните тот случай? Это было во всех новостях. Тот повар, он сначала не собирался наезжать кому-то на ногу, но когда понял, что сделал, то не стал переставлять машину. Вышел и запер дверь.

– Странно, – сказал Ульф.

– Да. Нехорошо вышло. Понимаете, они, оказывается, были соперниками. Тот человек – ну другой, который с ногой – просто стоял на том месте, где повар – который готовит улиток с петрушкой – собирался припарковаться. Но, видите ли, между ними была давняя вражда. Только представьте – вот вы подъезжаете к стоянке и замечаете ногу врага как раз в том месте, где вы собираетесь поставить машину. Только представьте, Варг. Какое искушение! Боже, какое искушение!

– Никогда не ставил машину на чьи-то ноги, – ответил Ульф. И тут же спохватился, что это прозвучало как-то лицемерно – будто он старается показать свое моральное превосходство. Но ведь это была правда – стоит ли здесь оправдываться? И все же он добавил: – Но могу представить, какое это может доставить удовлетворение. При определенных обстоятельствах.

Блумквист рассмеялся.

– Иногда трудно бывает соответствовать ожиданиям, – сказал он. – Если вы понимаете, что я имею в виду, Варг.

Ульф понимал. Бывали времена, когда ему ужасно хотелось забыть, что он – следователь, к тому же высокого ранга. Насколько проще было бы стать просто человеком, рядовым гражданином, от которого никто ничего не ожидал. Но эта возможность была для него закрыта, как, скажем, для короля Швеции, которому никогда не стать обычным, ничем не выдающимся шведом, человеком, которому доступно счастье анонимности, когда ты – никто и звать тебя никем. Тут ему пришел на ум король Нидерландов, который был лицензированным пилотом и садился иногда за штурвал самолетов национальных авиалиний. А потом в капитанской форме выходил в салон, к полному изумлению пассажиров.

Они вышли из бара. Ульф был доволен результатами их короткого расследования – и в то же время опечален. Новости, о которых ему рано или поздно придется сказать Анне, ее расстроят, а ему совсем этого не хотелось – пускай мысль о том, что она избавится от своего неверного мужа, и вызывала у него невольный радостный трепет.

Они шли пешком обратно к машине. В носу у Ульфа все еще стоял отчетливый запах чеснока, и даже когда он прочистил нос, запах остался там же, где и был, делая свое дело: защищая его от разнообразных болезней, вампиров и близкого контакта с другими людьми.

Глава десятая. Эстонцы, глисты, татуировки

Ветеринар Мартина, доктор Хоканссон, обожал своего пациента.

– Какое это каждый раз удовольствие, Ульф, – осматривать вашу собаку. Есть некоторые псы, визита которых я ожидаю с ужасом – в некоторых случаях из-за их хозяев… – тут он издал нервный смешок. – К вам это, конечно, не относится, я всегда рад видеть и вас, и Мартина. Но некоторые… Ох, божечки мои… И вот что интересно – характер у собаки практически всегда такой же, как у хозяина. «Хозяин-невротик – собака-невротик», – всегда это говорю.

Ульф привел Мартина к доктору Хоканссону на регулярный осмотр. Особой убежденности в том, что Мартину так уж необходимо видеться с ветеринаром раз в шесть недель, у него не было, но когда доктор Хоканссон предложил это, Ульф согласился. Мартин тогда проходил лечение от депрессии, и доктор был того мнения, что за уровнем серотонина надо бы регулярно приглядывать.

– Я предпочитаю избегать больших дозировок, – сказал тогда доктор Хоканссон. – Потому что передозировка грозит печальными последствиями. Но нам все-таки нужно, чтобы препарат оказал желаемый эффект.

Мартин уже привык к этим регулярным визитам и, казалось, понимал, что у доктора Хоканссона исключительно