В гостях у Говарда никому не вздумается целовать его настолько горячо и страстно. Ну и слава богу. Второй такой шутки он не перенесет.

Август застегнул пальто, надел шляпу и, спрятав руки в карманах, угрюмо двинулся по улице.

* * *

Общество, которое собралось у Говарда в новогодний вечер, было самым приличным и порядочным: сплошь достойные люди из благородных семейств. Поначалу, когда бургомистр начал приглашать Августа на свои праздники в качестве доброго друга, он чувствовал себя неуверенно и неловко — из него выбили все светское обхождение — но со временем освоился и смог беседовать о том, какие пошли времена, как выросли цены на мех и брюкву и как обнаглела молодежь, не чувствуя особенного дискомфорта.

Штольц уже был здесь — отдавая слуге пальто, Август услышал музыку из гостиной. Наполненная чарующей легкостью, она могла бы выплывать только из-под пальцев гения. Напомнив себе о том, что советовал священник, Август решил, что только поздоровается, да и то, если столкнется со Штольцем нос к носу. Больше ничего — незачем травить нервы, которые ему успела вымотать незнакомка в маске.

Стол, на котором не было свободного места от тарелок, блюд, салатниц и менажниц, наполненных самой разной снедью, которая источала просто невероятные ароматы, привлекал его намного больше.

— А, дружище! — Говард сгреб его в крепкие объятия, и за его плечом Август увидел рояль — возле него толпились восторженные девицы, которые, должно быть, с трудом сдерживали желание сбросить панталончики для звезды. — С наступающим! Здоровья тебе, сил и женщину хорошую.

— Спасибо! — искренне улыбнулся Август. — Будь здоров и счастлив всем нам на радость. И семья пусть не огорчает. И дочки выйдут замуж, за кого надо.

Говард сокрушенно покачал головой и махнул рукой в сторону рояля.

— Выйдут они, как же. Куда там! Вон мои клуши уже драться готовы.

В компании девиц и в самом деле назревала эпическая битва: дочери бургомистра против баронетты Вилмы. Хозяйки держались несокрушимой стеной, и по их решительным лицам было ясно, что баронетта с подружками уже успела проявить себя так, что за такое поведение надо повыдергать лохмы.

Август всмотрелся — ни одна из девушек в гостиной не была одета в красное платье.

Нет, это, конечно, был какой-то розыгрыш. К тому же, сдобренный магией — сейчас, когда Августу наконец-то удалось опомниться, он подумал, что был настолько очарован незнакомкой именно из-за воздействия артефакта. Просто девица с хорошенькой фигуркой не смогла бы выбить его из равновесия. Что он, женщин не видел, чтобы так вскинуться?

«Но это не просто милая кокетка, — подумал Август, глядя, как баронетта Вилма в модном сиреневом платье отпускает какую-то шпильку в адрес бургомистровых дочек. Вон как покраснели и сжали кулаки! — В ней было что-то очень сильное и влекущее. В ней было что-то важное лично для меня».

Музыка стихла, и гостиную наполнили аплодисменты и восторженные возгласы девушек. Штольц поднялся из-за рояля, поклонился, и его тотчас же схватила за руку баронетта, не оставляя прочим поклонницам и шанса. Августу показалось, что вокруг музыканта обвилась яркая тропическая змея.

Он сел за стол рядом с пузатым господином из налогового ведомства и здоровущим гусем, начиненным луком, яйцами и ветчиной. Лучше заняться едой, благо у Говарда лучшая повариха на всем севере, и не думать ни об убийствах, ни о девушке в красном. В гостиной звенели голоса, люди смеялись и поздравляли друг друга, и Август подумал: «Наконец-то я дома».

Ему стало легко.

— Друзья! — Говард поднялся над столом с бокалом в руке, с грохотом отодвинув стул. — С наступающим новым годом! Я не мастер говорить громкие слова, так что просто будьте счастливы! Пусть добро прибавляется, а что дурное, так пусть плывет к другому берегу!

Тост с удовольствием поддержали. Август осушил бокал, в который слуга тотчас же проворно налил еще вина, и подумал, что сегодня просто и незатейливо напьется. Утка, которой он уделил внимание, оказалась выше всяких похвал. Интересно, куда же все-таки поехала девушка в красном? Должно быть, сейчас смеется над тем, как замечательно разыграла городского анатома.

Август почувствовал чужой взгляд и, посмотрев направо, увидел Штольца, который сразу же с преувеличенным вниманием принялся смотреть в свою тарелку. Баронетта Вилма, разумеется, сидела рядом с предметом своего обожания, о чем-то негромко говорила ему на ухо, прижимаясь грудью к руке, и смотрела так, словно хотела сорвать с него модный сюртук, завалить прямо на стол и запрыгнуть сверху. Август не знал эту Вилму, но она ему не нравилась.

Баронетта поймала его взгляд и тотчас же поджала губы и вздернула аккуратный носик.

— Времена, конечно, пошли невероятные, — негромко заметил господин из налогового ведомства. — В мою молодость девушки не вели себя настолько свободно. Как думаете, доктор Вернон, это дерзкое кокетство или столичное обращение?

Важные господа Эверфорта никогда не доезжали дальше границ округа, так что Август, который родился и учился в столице, считался знатоком и общения, и нравов, и манер.

— Мы тут все деревенщина. Нам не понять, — ответил Август. — Но я бы сказал, что наши шлюхи ведут себя скромнее, чем столичные дамы.

Он вдруг подумал, что говорит, как старик, и ему сделалось грустно. Неужели жизнь закончена, и в ней остались лишь склоки со слугами и санитарами и обсуждения того, насколько вольную жизнь ведут незамужние горожанки?

Потом все разбрелись по небольшим компаниям. Кто-то устроился за карточным столом, выкладывая монеты, кто-то уселся у камина с вином и закусками. Девушки принялись гадать на женихов. Август взял у слуги бутылку вина и подошел к окну. Отсюда был виден весь город: Эверфорт праздновал и ликовал, в небе распускались цветы фейерверков, и среди праздника никто не думал ни о таинственном убийце, ни о загадочной музыке, ни о Ползучем артефакте, из-за которого убили родителей Штольца.

— С новым годом!

Август обернулся и увидел Штольца — тот подошел к нему с такой же бутылкой вина в руке и улыбнулся искренне и светло. У него сжалось сердце. Священник был добр и просто попытался утешить того, кто стоял на краю гибели. Та любовь, что переполняла Августа, не имела никакого отношения к дружеским чувствам — она была ближе к смерти, чем к жизни.

«Если он скажет убить, я убью, — вдруг ни с того ни с сего подумал Август. — Если скажет броситься в это окно, я брошусь».

Ему почудилось, что в этот момент он полностью отказался от самого себя.

— С новым годом, — ответил Август, всеми силами стараясь сохранять спокойный и независимый вид. — Что там положено пожелать? Здоровья и счастья?

Штольц кивнул и сделал глоток из бутылки.

— Именно.

Август посмотрел по сторонам: старики кряхтели за карточными столами, девицы гадали возле огромной пышной ели, украшенной золотыми и красными шарами, дамы сплетничали в малой гостиной — в приоткрытую дверь виднелся силуэт жены бургомистра. Баронетты Вилмы нигде не было.