– Думаю, вам лучше поговорить с этим господином, сэр, исамым внимательным образом выслушать его предложения… и уж совсем хорошо будет,если вы их примете. Мы тут подождем на тот случай, если понадобимся…

Он посторонился, пропуская Бестужева. Бестужев, не теряявремени, вошел, совсем уж невежливо потеснив хозяина каюты внутрь, аккуратноприкрыл за собой дверь, огляделся и уселся у стола, поставив саквояж рядом.

Адвокат стоял на том же месте, засунув большие пальцы вкарманы жилета, покачиваясь с пятки на носок, не отрывая глаз от Бестужева. Еговзгляд по-прежнему оставался не испуганным и не встревоженным – попроступытливым…

– Уж не переселиться ли вы ко мне собрались, часом? –кивнул он на саквояж.

– Боже упаси, – сказал Бестужев. – Во-первых, меняи моя каюта вполне устраивает, а во-вторых, простите за откровенность, вы –последний человек, с кем я согласился бы обитать в одном помещении…

– Дело в моей личности или в моей профессии? –невозмутимо осведомился Лоренс.

– Второе, – сказал Бестужев. – Терпеть не могукрючкотворов…

– Дело вкуса, – усмехнулся адвокат уголком рта.

– Садитесь, – сказал Бестужев. – Разговор у нассерьезный, а времени не так уж много… И не притворяйтесь невозмутимым. Вамсамому чертовски интересно, что происходит…

– Не спорю, – сказал адвокат, безмятежно усаживаясьнапротив. – Стаканчик виски?

– Нет, – сказал Бестужев. – И вам бы не советовал.Разговор у нас серьезный, лучше его вести на трезвую голову… Давайте не будемтянуть. Вы проиграли, господин Лоренс, самым серьезнейшим образом. Тогда, когдаприняли меня за авантюриста или чьего-то наемного агента.

– А оно все не так?

– В том-то и дело, – сказал Бестужев. – Вы виделимой паспорт, помните? Он не фальшивый, и там обозначена моя подлиннаяпрофессия. Я офицер тайной полиции Российской империи. Поскольку нельзя былописать в документах, сами понимаете, именно это, меня и причислили кМинистерству юстиции… Вы, насколько я понял, давненько живете в Европе, азначит, ориентируетесь в европейских делах. Сомневаюсь, чтобы вы не слышали онашем ведомстве…

– О да, – усмехнулся адвокат. – Кое-какоепредставление успел составить. Сьибир, каторьга, кнуть… – старательно произнесон по-русски. – О да… Благодарение богу, мы живем в демократическомгосударстве, где ваши методы не в ходу…

– У меня нет желания устраивать с вами политическиедискуссии, – сказал Бестужев. – Думайте о нас, что вам угодно… Речьпойдет о конкретных делах. Повторяю, вы серьезнейшим образом ошиблись, господинЛоренс. Вы полагали, что в моем лице конкуренцию вам составляет некая частнаяфирма наподобие той, что послала вас. Меж тем вы имеете дело с государством,точнее, с двумя. Вдобавок государства эти из числа великих держав… в числокоторых, как вам прекрасно известно, ваша страна не входит. Мы с вами находимсяна британской территории, где действуют британские законы, в коридоре пребываетпредставитель британской полиции, с которой моя служба в данном вопросесотрудничает самым теснейшим образом.

– И чем же я вам насолил? – спросил Лоренс.

Он оставался невозмутим, но глаза стали невероятно колючими,словно шилья.

– Не прикидывайтесь дурачком, – сказал Бестужев. –Многое я в жизни повидал, но ни разу не встречал наивного адвоката… Вы наммешаете одним: тем, что встали поперек дороги. Не просто полицейским, не простотайным службам – государственным интересам двух великих держав. Простите завысокопарность, но именно так и обстоит. Детали вам знать совершенно ни к чему.Главное, что вы должны уяснить, – аппаратом Штепанека всерьеззаинтересовались две помянутые великие державы, которые по соображениям высокойполитики действуют в самом трогательном единении. Вы, помнится, сомневались,что изобретение Штепанека способно привлечь государства – поскольку не имеетникакого военного значения. Не имеет, абсолютно, полностью с вами согласен.Однако есть и другие соображения, далекие от интересов военных ведомств, покоторым сразу две великих державы, действуя сообща, все же вмешались…

– И что это за соображения? – словно бы небрежноспросил Лоренс.

Бестужев рассмеялся ему в лицо:

– Милейший, я вас не считаю идиотом, отчего же вы полагаететаковым меня? Вы всерьез уверены, что я отвечу на вопрос, составляющийгосударственную тайну?

Лоренс пожал плечами. В его якобы простодушной улыбке легкочиталось: «Ну, не проскочило, бывает…»

– Судя по тем суммам, которыми вы пытались меня прельстить,фирма, которая вас наняла, отнюдь не принадлежит к бедным и убогим, –продолжал Бестужев спокойно. – Однако вы, должно быть, согласитесь, что ниодна частная фирма, как бы она ни была богата, не может соперничать с великимидержавами, твердо решившими добиться своего… Согласитесь, я прав?

– Пожалуй, – кивнул Лоренс. – В ваших словах естьрезон. Категории, действительно, неравны…

– В особенности когда персона вроде вас полностью в нашихруках, – сказал Бестужев. – Здесь, как уже упоминалось, британскаятерритория. Субинспектор Скотленд-Ярда пребывает в двух шагах от нас, – оннебрежно кивнул в сторону двери. – Корабельный офицер прихватил с собойдвух дюжих матросов на случай… возможных инцидентов. Впрочем, я не новичок вполицейской работе, видывал виды, и оружие у меня при себе. Хотя… Вы достаточноумный человек, чтобы не оказывать вооруженного сопротивления, – ну куда выв случае чего денетесь с корабля? Мне достаточно позвать, чтобы они вошли иотвели вас в уютную каюту, у которой есть один-единственный, с вашей точкизрения, серьезный недостаток – она, изволите ли знать, запирается снаружи. Тамвы и останетесь. Надолго. Вы вместе с нами пуститесь в обратный путь в Европу…Мы еще не решили, какая именно страна вами займется, Англия или Россия, норезультат для вас в обоих случаях печальный.

– По-моему, это произвол, – сказал Лоренс.

– Никакой это не произвол, – сказал Бестужев. –Самый обыкновенный арест, произведенный на законных основаниях. Вы ведь необладаете дипломатическими привилегиями, верно? Откуда…

– Для ареста требуются соответствующие бумаги, – сказалЛоренс. – Вполне возможно, вы в России и без этого обходитесь, но мысейчас, слава богу, не на вашей территории, а на британской – ну, а британскиезаконы на сей счет мне прекрасно известны.

– А морское право? – спросил Бестужев. – Капитанкорабля вправе подвергнуть аресту любого пассажира при наличии достаточновеских оснований.

– И где же таковые?

– Имеются.

– Пустые слова, – сказал Лоренс с несомненнойуверенностью. – Хорошо, я согласен с некоторыми вашими формулировками. Вопределенном смысле я действительно перешел дорогу тем самым государственныминтересам двух великих держав, о которых вы вещали с таким пиететом. Но, чертпобери, само по себе это не является преступлением. Я просто-напростонамеревался совершить заурядную коммерческую сделку, приобрести некий патент уего законного обладателя, ни в коей мере не нарушая законов. Я и представленияне имел, что моя деятельность противоречит государственным интересам каких быто ни было держав. В чем же мое преступление?