– Естественно.

– И как вам?

– Ужасно: подобные основания можно толковать как угодно, ведь расшифровка не дается! К примеру, «наличие домашних животных» можно расшифровать несколькими способами. Первый: в доме слишком много домашних животных, поэтому невозможно комфортное проживание детей в ограниченном пространстве. Второй: за животными осуществляется недостаточный уход, поэтому у них полно блох, в квартире антисанитария, а потому, опять же, «невозможно комфортное проживание детей в ограниченном пространстве».

– Третий: тетки из опеки просто на дух не переносят животных! – вставил Белкин.

– И это тоже возможно, – согласилась Алла.

– Ерунда какая-то! – воскликнул Шеин. – Получается, каждая такая тетка может написать в акте изъятия детей что угодно, а потом родители должны через суд буквально выцарапывать их из приемных семей или приютов?!

– Это вы, Антон, не жили, к примеру, в Норвегии и не сталкивались с их службой «Барневарн»! – усмехнулась Алла, усаживаясь за свой стол.

– Что за зверь такой, этот Бар… Варна…

– «Барневарн», норвежская служба опеки и попечительства.

– А я что-то слышал по этому поводу, – заметил Дамир. – Вроде бы они – звери еще почище нашенских?

– Я тут на досуге кое-что почитала для сравнения, пытаясь понять, как низко мы пали… Хотите послушать основания для отъема детей в Норвегии?

– Что, они пошли еще дальше?

– Вы не поверите! Вот, к примеру, такая причина: «У отца нет работы, следовательно, он не имеет возможности поддерживать семью». Или: «Отец тяжело болен, мать не может найти хорошо оплачиваемую работу, поэтому семья не может покупать новые игрушки и оплачивать досуг детей…»

– А зачем их отнимать? – перебил Аллу Шеин. – Можно просто насильно развести эту пару, и все – чем не рабовладельческий строй?

– Угу, только в роли рабовладельца выступает государство! – угрюмо поддакнул Белкин.

– А вот еще, – продолжила Алла. – «Одежда в шкафу сложена в не вполне идеальном порядке». «Психолог зарегистрировала, что мать неудовлетворительно приготовила омлет и резала хлеб слишком толстыми кусками».

– Мама дорогая! – простонал Дамир. – Она что, рулеткой их измеряла?!

– А вот еще перл: «Ребенок с удовольствием разглядывает незнакомых людей и улыбается им, что ясно свидетельствует о том, что он не привязан к матери»!

– Этих психологов надо отправить в нашу «дурку», – сквозь зубы процедил Антон. – Там их подлечат и, если повезет, вернут в мир нормальных, адекватных людей!

– «Ребенок поворачивает лицо в неправильную сторону, когда отец моет его в ванне, – не унималась Алла. – Это означает, что ребенок не любит отца…»

– Мыло в глаза попало – нет? – спросил Белкин. – И что значит, пардон, «правильная» и «неправильная» сторона?

– Понятия не имею! «Мать использует слишком много моющего средства во время уборки». «Мать попросила бабушку отвезти детей к врачу, вместо того чтобы сделать это самой. Вывод: она ставит свои интересы выше интересов детей, а это недопустимо»! И, наконец, несколько моих любимых выдержек, господа оперативные сотрудники: «У отца травмирована нога, из-за чего он не может помыть верхнюю часть оконных рам. Мать слишком маленького роста и, когда дочь будет подростком, она не сможет это принять. Мать – инвалид, поэтому она не может зимой кататься с детьми на лыжах»![9]

– Офигеть! – одновременно вырвалось у Белкина и Ахметова, в то время как на лице молчавшего Шеина появилось такое выражение, словно ему предложили сменить сексуальную ориентацию, причем еще до обеденного перерыва.

– Так что, как видите, – подытожила Алла, – наши органы опеки еще более или менее не путают берега… Во всяком случае, судя по прописанной инструкции.

– Да уж, по инструкции! – пробормотал Белкин, утрамбовав полученную информацию в своей черепной коробке, не имея возможности трезво ее проанализировать. – Беда в том, что инструкции пишутся для всех оптом, а потом в дело вступает индивидуальный человеческий фактор.

– Устами младенца! – с уважением закивал Дамир. – Согласен, что столь размытые правила оставляют место для разгула воображения! Алла Гурьевна, я правильно понимаю, что ваша версия следующая: Ямщикову убил кто-то из родителей, у которых отобрали детей?

– Вам это кажется маловероятным?

– Да нет, теперь уже – нет… Так мы отпускаем Токменева?

– У Токменева нет алиби на момент убийства, а у нас есть свидетельства соседей, подтверждающие многократные ссоры с убитой. Пусть посидит: может, на трезвую голову он что-нибудь полезное вспомнит?

– Лады, – вздохнул Антон. – Начальница опеки поведала вам хоть что-то, помимо циркуляров и правил?

– Не сказала бы, – ответила Алла. – Ясно одно: Ямщикова, являясь младшим специалистом опеки, работала с документами и на приеме граждан. На квартиры она не выезжала и в безобразиях не участвовала.

– А сколько всего сотрудниц в опеке? – поинтересовался Дамир.

– Пять – это без Лиды. Но и район большой и, к сожалению, довольно неблагополучный, с точки зрения семей, требующих надзора государства. Так что, Кубанкова говорит, они прямо-таки «зашиваются»!

– Вы поговорили с этими пятью?

– С двумя поговорила. Одна сейчас на больничном, другая была на выезде, а еще одна уехала к больной матери в Казань. Те, с кем я беседовала, характеризуют Лиду с положительной стороны. Единственное, в чем можно ее «упрекнуть», так это в недостатке жесткости: она все время пыталась найти оправдание для матерей и отцов, к которым у органов опеки имелись претензии.

– Плохо! – криво усмехнулся Шеин. – Как работать в системе, если основная испытываемая эмоция – жалость? Непорядок!

– Но если так, – сказал Белкин, – если Ямщикова была жалостливой и доброй, за что ее убивать?

– Действительно, вопрос, – согласилась Алла. – Или нам пока не все известно. Антон, вас я попрошу отловить-таки оставшихся специалистов из опеки и опросить их – вдруг именно они в курсе, за что кто-то мог точить зуб на Ямщикову? А вы, Дамир, займитесь списками семей, с которыми работала Ямщикова: она в опеке всего полгода, и их не так много. Александр вам поможет.

Белкин чуть не подпрыгнул от радости: надо же, в кои-то веки ему позволили поработать «на земле», а не оставили в кабинете корпеть над бумажками или париться за компьютером в поисках информации!

– Имейте в виду, – сочла нужным добавить Алла, – большинство родителей – не самые законопослушные и лояльные граждане, поэтому посещать их в одиночку представляется мне не вполне разумным. Я тут провела кое-какую предварительную работу и выделила маркером те семьи, которые, по словам опрошенных специалистов, проявляли агрессию во время общения. Но это не значит, что остальных проверять не надо!