— Ладно, мои люди тут людей опрашивают, ты не мешай им. Я проеду к твоему новому поселенцу, посмотрю, что за человек, заодно загляну на починок Долман. Это последнее место в округе, где я еще не был. Там ведь проживает гробовых дел мастер Козьма Пурьяк с семейством, да?

— Да. Хороший, скажу тебе, мастер. И семья у него крепкая, работящая. Мне бы побольше таких людей. Мужики совсем обнаглели. Работают из-под палки. А я ведь к ним не как к скотам отношусь. Все по-человечески. Не понимают. Им все плохо, даже когда хорошо. Думаю продать село и на Москву перебраться, пойти на государеву службу.

— Дай бог тебе успехов в этом, боярин. Но ладно, поехал я, не провожай.

— Свидимся еще во дворце.

— Конечно.

Савельев и Горбун проехали мимо пожарища к участку Бессонова. Отец и сын, выдававшие себя за переселенцев, очищали от коры бревна.

— Приветствую вас, бедолаги! — с улыбкой проговорил Дмитрий.

— Будь здоров, князь. Какие же мы бедолаги? Землю у боярина взяли, сруб скоро поставим, печь сложим и будем товар для купцов тверских делать.

— Ну, до этого не дойдет. Что видели, что слышали?

— Вчера ночью Влас заприметил человека, что на починок заходил. Хотел я сегодня послать его к тебе, сообщить о том.

— Наши татары тоже видели. Агиш его до починка проводил и обратно. — Савельев рассказал Бессонову обо всем, что происходило ночью и днем.

— Вот как? — воскликнул Гордей. — Это что же получается-то? Сам Меченый к хозяину починка приходил?

— Вряд ли. Этот человек вел себя не как главарь шайки.

— Но он пришел из леса. Мы теперь знаем, как пройти до разбойничьего стана. Так, может, заглянем к ним в гости? Там и проверим, Меченый приходил на починок или кто другой.

— Нет, Гордей, это невозможно. — Князь объяснил дружиннику ситуацию.

— Да, ты прав, воевода, — сказал Бессонов. — Загнанный зверь вдвойне опасен и непредсказуем. У тебя есть соображения насчет наших дальнейших действий?

— Есть. Если сделаем все так, как я задумал, то выполним задание государя.

— Это хорошо. А то как-то муторно на душе. Уж столько времени тут сидим, а все топчемся на месте.

— Ты давай-ка пройдись по селу да попади на Новика. Надо, чтоб Воронов видел, как Кузьма угостит тебя кнутом. Тогда боярин будет до конца уверен в том, что ты не заслан к нему специально, а действительно переселенец.

— Сделаю. Потом, на Москве Воронову должок верну.

— Разберемся. Мы в гости в твоему соседу.

— К хозяину починка?

— Да. Надо посмотреть, что это за гробовых дел мастер, к которому с просьбой обращается разбойник, пришедший из леса и считающийся главарем шайки.

— Вы там поосторожней.

— Кому ты это говоришь, Гордей?

Савельев и Горбун поехали на починок. Там уже было тихо. Возле мастерской стояли два свежих гроба.

Горбун поежился.

— Ты чего? — спросил Савельев.

— Не люблю я эти дела похоронные.

— А кто любит? Но без них никак. Ты побудь тут, присмотри за двором, я к гробовщику.

— Коли посторонний человек появится, задержать?

— Только легонько, а то ты так задержишь, что этот самый посторонний разом богу душу отдаст.

— Я нежно.

— Смотри!

Видимо, гостей увидели из дома. На крыльцо вышел мужик в лаптях и рубахе без пояса.

Дмитрий напрягся. Физиономия гробовых дел мастера была в шрамах.

«А не это ли Меченый?», — подумал Савельев.

— Кто такой? — спросил его хозяин подворья.

— Воевода царской дружины. Ты, Пурьяк, ворота-то открой!

— Воевода, стало быть? Извиняй, не знал я, что ты ко мне заедешь. А ворота, так это мигом. — Он сбежал с крыльца, приоткрыл створку.

Савельев въехал во двор, спрыгнул с коня, накинул поводья на столб городьбы, повернулся к хозяину подворья и заявил:

— Ну, Козьма Пурьяк, показывай хозяйство.

— А что видеть желаешь?

— Все!

— Могу ли я на грамоту твою взглянуть?

— Не для того она мне дана, чтобы всякому показывать. А коли сомневаешься, что я тот, кем представился, то собирайся, поедем в Тверь. Там во дворце убедишься, что я действительно воевода.

— Нет, не сомневаюсь. Так что показывать?

— Начнем с мастерской.

Дмитрий осмотрел все. Мастерскую, клеть, конюшню и дом.

Он вышел во двор, когда солнце зашло за горизонт, указал на готовые гробы и спросил:

— Как дела идут?

— Слава богу, не бедствуем.

— Ну да, гробы всегда в цене. Ты мне о соседе новом что-нибудь сказать можешь?

— Да я его издали только видел. Мужик крепкий. Сын ему под стать. Оба работящие. Целыми днями лесом занимаются. Валят деревья, свозят на участок, торопятся. До зимы надо дом поставить, иначе не выживешь. Холода у нас лютые.

— Такие же, как разбойники в Черном лесу?

Пурьяк бросил быстрый взгляд на князя, но тут же потупился и проговорил:

— Да, они последнее время что-то разбаловались. Вот обоз боярина Всеволода Михайловича Воронова разграбили, людей его поубивали. Зачем, непонятно.

— Да, их понять трудно. Как мыслишь, атаман Меченый может мстить боярину Воронову?

Пурьяк пожал плечами и сказал:

— Я особо в эти дела не вникаю. У меня семья, работа. Мне не до разбойников.

— А коли они к тебе наведаются?

— Чего у меня брать? Деньги уходят на прожитье да плату за землю. Гробы пусть забирают. Я новые сделаю.

— Значит, не боишься их?

— Боюсь, а толку? Все мы в руках божьих.

— Это так. Где шрамами-то обзавелся?

— В давние годы ордынцы развлекались, будь проклято все их племя.

— Понятно. Ладно, посмотрел, пора в город. Во дворце оно как-то уютней, чем тут, с твоими гробами, — сказал Савельев и рассмеялся. — Бывай здоров, мастер. Дай-то бог, чтобы разбойники тебя не тронули.

— Благодарствую, воевода.

Савельев запрыгнул на коня, выехал за ворота. Он и Горбун поскакали к селу.

Пурьяк проводил их взглядом, сплюнул вслед и пробурчал:

— Псы служивые. Только деньги люди на вас изводят. А толку никакого. Но это и к лучшему.

Гробовых дел мастер прошелся по двору, оседал коня и, покуда не стемнело, поехал вокруг Гиблой рощи к Черному лесу. В уговоренном месте он бросил чрез кусты небольшой сверток и двинулся дальше, делая вид, что высматривает большие деревья. Потом Козьма отправился восвояси.