Развалившись на неудобном стуле, Тереза не сводила глаз с этой маски. Перед ней стояла кружка пива и тарелка с орешками, которые она то и дело рассеянно отправляла в рот. Де Карли и Паризи коротали время за партией в бильярд, Марини наблюдал за ними, пристроившись у барной стойки. Остальные агенты, прибывшие из города для подкрепления, расположились за двумя дальними столиками. Только они решились чем-то перекусить. Патрулирование этой ночью взяли на себя Кнаус и его люди.

Народу в пабе практически не было. Судя по укоризненным взглядам хозяина, в этом отчасти была виновата и Тереза. Приняв вызов, она каждый раз одерживала верх в этом странном переглядывании. Ей было интересно, когда хозяин наконец прекратит сверлить ее глазами.

Приглушенный гул голосов возвестил о прибытии новых посетителей. Компания из четырех человек двинулась прямиком к столику Терезы. Возглавлял вновь прибывших решительно настроенный человек, который сразу же ей не понравился. Она уже пару раз с ним сталкивалась. Причина гнева первого гражданина Травени не вызывала сомнений.

— Добрый вечер, — поприветствовала Тереза мэра, когда тот наконец приблизился к ее столику.

— Серийный убийца?! — выпалил мэр, не ответив на приветствие. — Вы хоть понимаете, что это значит?! Это конец!

Его трясло от злости. Тереза при этом сохраняла невозмутимый вид. Ради общественной безопасности, по ее совету, Амброзини сделал официальное сообщение для прессы: замалчивать информацию о происходящем они просто не могли.

— Ни о каком серийном убийце речи не было, — спокойно ответила она. — Однако наш долг — предупредить людей об опасности!

Мэр оперся кулаками о стол и грозно наклонился над ней.

— Хотите знать, кто тут на самом деле представляет опасность? — прошипел он, побагровев от злости. — Посторонние, которые явились сюда и учат, кого нам бояться!

Тереза оторвала взгляд от пивной кружки и посмотрела мэру прямо в глаза.

— Я, значит, по-вашему, посторонняя? — спросила она, прекрасно зная ответ на этот вопрос.

Для здешних жителей весь остальной мир представлялся полным козней, проходимцев и бессовестных мошенников. Поэтому они любой ценой — даже ценой нескольких жизней — пытались защитить свой маленький безупречный мирок от посягательств извне. Хотя Тереза понимала, что этот мирок трещит по швам. И из трещин проглядывает отнюдь не благопристойный облик.

— Мы не нуждаемся ни в вас, ни в ваших нравоучениях о том, как нам жить, — прошипел мэр. — Веками мы жили без посторонней помощи. Проживем и впредь.

Тереза выловила орешек из тарелки и положила в рот. Он оказался горьким, хотя, быть может, это у нее желчь поднялась к горлу.

— Ах, вы знаете, как жить? — с негодованием повторила она. — Так идите и расскажите это вдове Валента. Ее муж, видно, не усвоил ваших уроков!

Мэр навис над ней горой и со злостью смахнул все, что было на столе. Кружка, залив пол пеной и пивом, разлетелась на мелкие осколки, а орешки рассыпались по всему залу.

Тереза вскочила на ноги и взглядом приказала своим людям не вмешиваться.

— Только попробуйте это повторить! — подчеркивая каждое слово, выговорила она. — Еще одна подобная выходка, и я буду разговаривать с вами по-другому! Ясно?

Что-то в ее тоне или в выражении лица остановило мэра. Тереза могла быть твердой как скала, хотя обычно окружающие об этом даже не догадывались. Единственное, чего она не могла — больше не могла — выносить, так это агрессию.

Казалось, мэр немного остыл, хоть и тяжело дышал.

Друзья, столпившиеся вокруг него, шепотом уговаривали его удалиться.

— Лыжный сезон только начался, скоро рождественские праздники, — процедил он сквозь зубы. — Это же такой ущерб — пустые гостиницы и лыжные трассы.

Он пытался оправдать свое поведение. Это означало частичную капитуляцию. Тереза дала ему выпустить пар.

— Совсем скоро пятое декабря, мы отмечаем День святого Николая. Ряженые в масках дьявола спускаются в деревню с гор. Это важный для нас праздник, обычно к нам съезжаются сотни зрителей. А для кого устраивать представление, если никто не приедет?

Тереза спокойно его выслушала. Опасения мэра были небеспочвенны, однако, чтобы обеспечить безопасность населения, в интересах следствия требовалось избежать скопления туристов.

— Среди бела дня убили человека. На туристической тропе, — проговорила она. — И хотя Валент был крепким мужчиной, он даже не защищался. Не успел. Убийца голыми руками вырвал ему глаза, которые, кстати, так и не нашли. Потом напали на женщину, которая возвращалась домой. У нее, между прочим, нет половины лица.

В пабе воцарилась тишина.

— Понимаете, что это значит? — продолжала она. — Что убийца все это съел или унес с собой в кармане. Как бы то ни было, мне кажется, дьяволов у вас и так хватает. Вот только этот не ряженый. Поэтому я спрашиваю: вы и ваши жители собираетесь помогать следствию или будете чинить препятствия и дожидаться следующего несчастья?

Мэр и его друзья перевели взгляд на маску дьявола, висевшую около пивной бочки. Теперь на ее хищный оскал они смотрели по-другому.

— Да никто и не думал чинить вам препятствий, — проронил мэр.

Тереза покачала головой.

— Вы смотрите на всех как на чужаков. Даже на нас, хотя мы здесь, чтобы найти преступника. Отгородиться от остального мира — это не спасение, а приговор.

Не сказав ни слова, все еще рассерженный, но явно напуганный, мэр с приятелями удалился.

Тереза села на стул, вокруг нее валялись осколки и орешки. Хозяин, опустив глаза, живо протер столик и пол. Официантка поставила перед Терезой полную до краев пивную кружку, пробормотав, что это за счет заведения.

Постепенно паб наполнился приглушенными голосами. Тереза пригубила пиво и только сейчас заметила за дальним столиком человека. Доктор Ян поднял бокал и жестом показал, что пьет за ее здоровье. Тереза ответила тем же. Потом, прихватив шляпу и пиво, доктор направился к ней.

— Вы позволите? — спросил он.

— Пожалуйста.

— Не обижайтесь на нашего мэра, — начал он, — он неплохой малый, хоть и вспыльчивый. Без туристов тут многие не дотянут до конца месяца. Мы ведь здесь в основном туризмом и живем.

— Я не люблю пугать людей и создавать панику, но в этот раз просто не могла поступить иначе. Зачастую именно от страха зависит, останешься ли ты в живых или погибнешь. Страх спасает.

— Понимаю, понимаю. Страх гнездится в самой примитивной части нашего мозга. В той самой, что есть и у рептилий. Миллионы лет эволюции, а ей хоть бы хны — эта миндалина никуда не делась, — произнес он, постучав пальцем у виска. — По-видимому, Бог над ней изрядно потрудился, раз ничего не стал переделывать.

Тереза улыбнулась. Ее позабавило, что образованный человек, рассуждая об анатомии, ссылается на Бога, а не на эволюцию.