И ее смертоносной цели.

— Похоже, твое желание исполнится скорее, чем ты ожидала,да? — легкомысленно заметил он.

Зефира прижала простынь к груди.

— Должен быть выход.

— У них есть преимущество. Демоны не зависят от ночноговремени. Они могут поджидать нас и днем, и ночью. Мы же можем питаться толькопосле наступления темноты.

— Ты можешь перенести людей сюда?

Теоретически да. Но все не так просто.

— Только если они сбились с пути. Что проще сказать, чемсделать. Обычно с помощью таких ловушек мы получаем только детей, а большинствудаймонов, в том числе и мне, трудно поглотить душу ребенка. Даже если они всеголишь человеческая шваль.

Ее взгляд потемнел от ярости.

— Они не колеблясь убивали наших детей.

И снова все не так просто.

— Их предки убивали наших детей, не они. Они ни в чем невиноваты в этой борьбе. Мой отец превратил меня в чудовище, прокляв на такуюжизнь, но я не хочу перестать себя уважать из-за его безумия.

Зефира покачала головой.

— Ты воин. Хочешь сказать, что никогда не убивал в битвахдетей?

— Я учился воевать как смертный, но перестал сражаться с техпор, как стал даймоном. Так что, нет, я никогда не забирал жизнь у ребенка.Будучи отцом, не уверен, что смогу когда-либо так поступить, — он сощурилглаза, — и это не делает меня трусом.

Зефира подняла руки, словно сдаваясь, услышав его враждебныйтон. Она случайно наступила на больную мозоль, о которой понятия не имела.

— Это никогда не приходило мне в голову, — по крайней мере,его неумение причинить вред ребенку. Что же до остальных его поступков…

Это уже другая история.

Когда Страйкер поднялся с постели, она увиделавытатуированный на его правом плече клинок, привлекший ее внимание еще до того,как она сосредоточилась на их прежних играх. Это заставило ее внимательноприсмотреться к тату, отложившейся у нее в голове.

Нет, этого не может быть…

— Стой, — выпалила она, потянув Страйкера назад, чтобырассмотреть тату.

Разбитое сердце с обвивавшей его колючей лозой и мечом,вонзившимся в его пурпурный центр. А еще была лента, и имя, написанное на ней,заставило ее дыхание застрять в горле.

Зефира.

Под ним расположились восемнадцать маленьких черныхслезинок, образовавших сложный узор.

— За кого они?

— По одной за каждого из моих детей и внуков. И по одной закаждую из моих жен.

Но только ее имя он написал на ленте. Ею одной отметил своеразбитое сердце.

Зефира взглянула вверх и встретилась с ним взглядом, когдаон посмотрел на нее через плечо. Ее разрывали воспоминания об их совместномпрошлом и противоречивые эмоции. Он был таким близким и таким чужим.

— Кто ты теперь, Страйкериус?

— Я потерянная душа, — выдохнул он тихо. — У меня была цель,но я споткнулся на пути к ней.

— А сейчас?

Его глаза опасно сощурились. Соблазнительно.

— Я вижу, что я хочу снова, но впервые в жизни не уверен,могу ли я это требовать. Я не должен был покидать тебя и знаю это.

Зефира положила ладонь на его щеку, колючую от щетины.

— Я служанка Артемиды. Я в долгу перед ней, за то, что онаподдержала меня, когда никто не поддержал.

— Разве ты не заплатила этот долг тысячу раз?

Зефира помедлила. Заплатила ли? Артемида могла быть такойнепостоянной и холодной. За века Зефира казнила для Артемиды бесчисленноемножество людей и тех, кто солгал богине или оскорбил ее. Странно, что до этогоона никогда всерьез не думала о том, чтобы оставить службу Артемиды. Ей былодостаточно оставаться в безопасном храме богини и просто существовать.Единственной ее целью все эти столетия являлась защита дочери.

Да и могло ли быть по-другому? Ведь ее последней целью былосостариться вместе с любимым мужчиной, а он ушел, разбив ее сердце. Ее душу. Еежизнь.

После этого она поклялась, что никогда снова не испытаеттакой боли. Одного раза более чем достаточно.

Страйкер повернулся на кровати, так напряженно и обжигающеглядя на нее, что по телу побежали мурашки.

— Присоединяйся ко мне, Фира. Будь на моей стороне, и яположу мир людей к твоим ногам. Мы найдем способ разрушить проклятие моего отцаи займем свое место под солнцем.

— Дневной свет не касался меня больше одиннадцати тысяч лет.С той ночи, когда нас предупредили о проклятии.

— Я дам его тебе.

Зефира отрицательно покачала головой.

— Однажды ты уже обещал мне мир, а потом швырнул этообещание мне в лицо.

— Я изменился, Фира. Я больше не испуганный мальчик, живущийв тени своего отца. Я учусь на своих ошибках и клянусь, я никогда больше тебяне покину.

Она хотела поверить этому, но не знала, сможет ли. Обещаниятак легко давать и так трудно сдержать. Редкий человек может их исполнить.

— А еще ты умрешь через два дня, если мы тебя не накормим.

— Даже в смерти я найду способ остаться рядом с тобой.

Эти слова разожгли ее гнев, напомнив об обете, который ондал на их свадьбе.

— Как ты смеешь! — зарычала она, отталкивая его.

— Я не понимаю.

— Ты насмехаешься надо мной.

Страйкер выглядел озадаченным. Как он мог не знать?

— Разве?

— Ты уже обещал любить меня и бросил меньше чем через год.Как я могу теперь доверять тебе?

— После смерти жены я больше не женился. Ни разу за все этивека и не потому, что я чувствовал что-то к ней. Воспоминания о тебе — вот чтоудерживало меня в одиночестве. Ни одна женщина не пленяла меня так, как ты.

И ни один другой мужчина не смог завоевать ее сердце. Ниодин. Только Страйкеру удалось сломать защиту, которой она себя окружила.

Вот почему она ненавидела его настолько сильно.

— Матера!

Зефира взглянула на дверь, и в тот же момент Медея еераспахнула. На этот раз Медея никак не отреагировала, увидев их обнаженными впостели. Уже одно это сказало Зефире насколько зловещи принесенные ею новости.

— Кессар прислал эмиссара поговорить с отцом. Он долженприйти немедленно.

Одежда Страйкера появилась на его теле, едва он покинулкровать. Зефира почти дотянулась до своей, когда он одел и ее тоже. Онасорвалась с кровати, чтобы столкнуться с Медеей в дверном проеме.