— Ты не сможешь. Его может остановить только его хозяйка.

— А если она не захочет?

— Тогда мы все попали.

Страйкер ненавидел то, как сильно ему нравилось видеть вещиЗефиры вперемешку со своими. Ее расческа, ее лосьоны. Ее духи. Он поднялпоследние так, чтобы вдохнуть их запах.

— Что ты делаешь?

Он тут же поставил стеклянный флакончик обратно.

— Ничего.

— Это не «ничего». Ты благоговел перед моими вещами, развенет?

Страйкер выгнул бровь, услышав выбранное ею слово.

— Благоговел? Что за архаизм?

Зефира вернула ему взгляд, которым он только что еенаградил.

— Ты не отвлечешь меня так легко. Ты тосковал по мне прямосейчас.

Страйкер шагнул к ней и с подозрением на нее посмотрел, ноона, тем не менее, не показала никаких эмоций. Если бы он мог так натренироватьсвоих людей…

— Так вот, что ты хочешь от меня услышать? Ты уже знаешь,как сильно я по тебе скучал.

Ее глаза сузились.

— Но я хочу услышать, как ты это скажешь.

— Почему?

Она склонилась к нему и одарила его взглядом, в которомсмешались злость, радость и поддразнивание.

— Потому что я хочу увидеть, как сильно мое отсутствие тебямучило.

Страйкер начал отстраняться, но его собственное телоперестало повиноваться. Отказывалось двинуться. Вместо этого он обнаружил однупростую истину, сорвавшуюся с его губ:

— Я скучал по тебе.

Зефира хотела дать ему пощечину за эти слова. Она хотелабить его до тех пор, пока боль внутри нее не утихнет. Но она знала правду. Вовсем мире недостаточно насилия, чтобы возместить причиненный им ущерб.

— Думаешь, это что-то исправит?

— Это ничего не исправит, — его тон был нервным. — Но покаты, ненавидя меня, находишься здесь, посмотри на это с моей точки зрения. Я —тот, кто потерпел неудачу, и с этой реальностью и знанием я был вынужден житькаждый день своей жизни. Ты — мое единственное истинное сердце. Моя втораяполовинка, а я ушел от тебя. Понимаешь ли ты хоть немного, как осознание этогоснедало меня?

Зефира запустила руку в его волосы и теребила их, пока он нескривился. Не в силах совладать с запутанными эмоциями, досаждавшими ей, онапритянула его ближе и яростно поцеловала. Их языки сплелись в танце, и Страйкерполностью почувствовал ее вкус. За всю его жизнь она была единственным, чего онна самом деле жаждал. Желая быть к ней как можно ближе, он подхватил ее на рукии понес на кровать.

Зефира прервала поцелуй только на то, чтобы стянуть с негорубашку через голову. Не в силах выдержать еще секунду без нее, Страйкериспользовал свои силы, чтобы полностью снять их одежду.

Она откинулась назад, изогнув брови.

— Какой полезной силой ты обладаешь, — выдохнула она ему вгубы.

Прежде чем он смог ответить, она повалила его на кровать иприкусила клыками его подбородок. Страйкер зарычал от того, как хорошо было ееощущать. Обнимая ее, он вернулся в те времена, когда был всего лишь юнымпринцем. Мир был нов и свеж. В сердце не было ненависти. Не было одиночества.

В ее объятиях он всегда мог увидеть вечность.

А сейчас она набросилась на него с той же страстью, что ончувствовал, глядя на нее. Закрыв глаза, Страйкер наслаждался ощущением ееобнаженной кожи, прикасающейся к нему. Ее руки тесно обхватывали его тело. Ихотя он был проклят и потерян, это был рай, а она в нем ангелом.

Зефира коснулась щекой его щеки, терзая зубами мочку егоуха. Его щетина царапала ей кожу, посылая мурашки по ее телу. От него пахломужчиной и пряным лосьоном после бритья, что прекрасно сочеталось с ее собственнымзапахом.

Годами после его ухода она хранила его тунику и обнимала еев предрассветные часы, страстно желая его возвращения.

Она сожгла ее в припадке гнева из-за проклятия Аполлона. Носейчас она снова была со Страйкером и хотела все ему простить. Вернуться впрошлое и остаться рядом с ним.

Если бы только она могла.

— Хочу почувствовать тебя внутри, — прошептала Зефира. Ихигры могли подождать. Прямо сейчас она хотела быть к нему как можно ближе.

Страйкер ответил ей низким стоном и скользнул в ее тело,выполняя ее просьбу.

Она вскрикнула от удовольствия и приподняла бедра, жаждаястать частью его. Зефира забыла, как это хорошо — быть с мужчиной, особенно стаким умелым. Каждый его толчок, каждое движение языка зажигало в ней огонь,так что она хотела кричать от счастья.

Страйкер перекатился с ней, усаживая ее в центр кровати, гдеон стал двигаться в ней еще сильнее и быстрее. Ее взгляд приковали егосеребристые глаза, и у нее перехватило дыхание от увиденной там, в их тускломсвете, его внутренней уязвимости. Самонадеянность молодости прошла, и больвнутри этого мужчины разрывала ее на части. Так много всего произошло с нимиобоими с того дня в убежище Агапы, когда они оказались связаны друг с другомкак муж и жена.

Зефира вновь увидела высокого неуверенного парня, которыйвложил кинжал в ладонь и порезал ее.

«Своей кровью, своим сердцем, своей душой клянусь посвятитьсвою жизнь тебе. Где бы я ни был, ты всегда будешь со мной в моих мыслях. Яклянусь перед твоими и своими богами. Отныне мы соединены, и только смертьразлучит нас, — потом он наклонился и прошептал ей на ухо: — и даже тогда янайду способ остаться с тобой. Ты и я, Фира. На веки вечные».

Из уголка глаза скользнула слеза, так как это воспоминаниеобожгло Зефиру. Она верила в Страйкера.

— Фира?

Она сглотнула, он остановился и взглянул на нее.

— Я причинил тебе боль?

Всхлип застрял в ее горле.

— Ты разбил мне сердце, ты, ублюдок. Ты заставил меняповерить в тебя, тогда как я не верила никому, кроме самой себя.

Страйкер вздохнул, услышав эти слова, резавшие душу накусочки.

— Все, чего я хотел, — быть тем мужчиной, которым ты менявидела. Я молил богов о возможности отменить то, что сделал. Остаться и умеретьс тобой, как я должен был. Но я не могу отменить прошлое. Не могу отменить туболь. Знаю, это не утешение, но уверяю тебя, для меня это было не легче, — оножег ее взглядом. — Я никогда в жизни не извинялся. Я никогда никого ни о чемне просил. Но я прошу прощения за то, что сделал, и с удовольствием встану наколени, если ты сможешь простить меня.

Зефира оттолкнула его, потом перекатилась и села.

— Я больше не знаю, как прощать.

Страйкер вздрогнул, эти слова пронзили его. Он не заслужилот нее ничего, кроме презрения. Но он не мог позволить ей так уйти. С разбитымсердцем он передвинулся, чтобы осторожно расплести ее волосы. Шелковистые прядиподдразнивали его плоть, он вспомнил, как она расчесывала их каждую ночь, передтем как присоединиться к нему в постели.