Штен выдержал паузу, чтобы до арестанта дошел смысл слов Кабала, а затем повторил:

– Покажите мне свои руки… пожалуйста.

Зорук нервничал, только и всего, – ему понадобилось пять мучительных секунд, прежде чем он положил сжатые в кулаки ладони на стол. Кабал увидел, что тыльная сторона правой кисти перебинтована примерно в том месте, куда должен был ударить его нож. Как только руки Зорука коснулись деревянной поверхности, он затараторил:

– Я могу объяснить. Я знаю, как все выглядит, но могу объяснить.

Штен поднял руку, давая знак помолчать. Взгляд его был прикован к бинтам.

– Объяснения позже. Сперва прошу вас снять повязку.

С явной неохотой Зорук размотал бинт. Он аккуратно снял последний фрагмент и скривился, когда показалась рана. Кабал подался вперед на стуле, чтобы получше рассмотреть, но затем, расстроенный, вновь откинулся на спинку. Он надеялся, что рана будет однозначно ножевой, но порез оказался неглубоким, крови почти не было. Она с одинаковым успехом могла оказаться результатом отчаянного взмаха ножом, после которого остается уродливый шрам, и методичного удара, четко разрезающего плоть. Кабал не был уверен, его нож нанес ранение или нет. Что очень разочаровывало.

– Как по-вашему, ранение ножевое, герр Майсснер? – спросил капитан.

Кабал с сожалением покачал головой.

– Возможно. Я просто ударил вверх и даже не знаю, вонзилось лезвие или просто процарапало кожу. Неочевидно.

Штен хмыкнул. Он явно надеялся, что сумеет сразу после инспекции закрыть дело. Он подал Зоруку знак накрыть рану.

– Итак, – заговорил капитан, когда Зорук принялся обматывать ладонь бинтом, – мы вас внимательно слушаем. Как именно вы получили эту рану?

– Случайность. Глупая случайность. И у меня есть свидетель! Утром я шел по коридору, впереди меня был стюард. Он уже дошел до дверей в столовую и придержал их для меня. Я потянулся к ручке, чтобы он мог пойти дальше, но в этот момент стюард то ли упустил дверь, то ли просто решил, что я уже ее держу. В общем, меня ударило по руке. Знаете ли, двери довольно тяжелые. И пружины мощные. Руке пришлось несладко. Стюард очень извинялся и отвел меня в… Как вы называете больницу? Медотсек? Рану промыли и забинтовали – вот и вся история. По крайней мере, мне так казалось, а теперь все ей очень заинтересовались.

Капитан сделал несколько пометок и кивнул.

– Хорошо, герр Зорук. Я уточню детали. А пока вы остаетесь под арестом.

Зорук начал было протестовать, но Штен не дал ему вставить и слова.

– Помните, вас подозревают в серьезном преступлении. Мой долг – завершить расследование, прежде чем предпринимать какие-либо действия. Если стюард и медперсонал подтвердят вашу историю, мы вас вскоре отпустим. Все, о чем я прошу, – немного терпения.

Штен поднялся и встал у двери, сперва выпроваживая Кабала. Снаружи на страже стоял плечистый инженер – он запер дверь, как только Зорук остался один.

– Спасибо, Кляйн. Можете возвращаться на рабочее место.

Инженер кратко отсалютовал и ушел. Штен задумчиво посмотрел на закрытую дверь, прежде чем пойти дальше. Кабал двинулся следом.

– Вы ему верите? – спросил он.

– Это не имеет значения, – ответил Штен. – Главное – факты.

– У вас ум ученого, – похвалил Кабал. – Факты, несомненно, – это самое главное. Но у вас же должно быть свое мнение? Даже ученые обращаются к интуиции, основанной на знаниях, чтобы направлять свои изыскания.

– Мнение… Не хочу показаться предвзятым, герр Майсснер, но должен признать, я не совсем верю в то, что ранним утром вы ранили человека в руку, а спустя несколько часов подозреваемый умудрился получить травму в том же месте в результате несчастного случая.

– Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать: имеем ли мы дело с несчастным случаем? Или это только видимость несчатного случая?

– Вот и я так думаю. В первом варианте слишком удачное совпадение, во втором – спланированное алиби.

Штен остановился у подножья винтовой лестницы, которая вела на палубу первого класса.

– Просто дайте мне гарантии, герр Майсснер, что вы действительно ранили нападавшего. Я не хочу удерживать человека по ошибке, которая была допущена в пылу схватки.

Кабал вытащил выкидной нож из кармана пиджака и открыл лезвие. Штен поднял бровь.

– Не похоже на перочинный ножик, герр Майсснер. И вы носите его с собой?

– С прошлой ночи, капитан. Вряд ли вы станете меня винить. Смотрите, я еще не успел очистить лезвие после вчерашнего происшествия. Видите, кровь? Вот здесь, у основания.

Штен с явным неодобрением наблюдал за тем, как Кабал закрыл нож и убрал его.

– Это вещественное доказательство. Его следует положить в корабельный сейф до официального расследования.

Кабал посмотрел капитану прямо в глаза и заявил:

– Я передам его вам в руки, когда вы предоставите мне что-либо столь же или еще более смертоносное. Пистолет вполне подойдет.

– Невозможно.

– Тогда нож останется при мне.

Капитан нахмурился, затем пожал плечами. Кабал догадался, что отбирать оружие у законопослушных граждан шло в разрез с миркарвианскими правилами.

– Итак, капитан, кого допросим следующим?

Корабельный медотсек оказался на удивление большим, и Кабал высказался на этот счет, как только они вошли. В длинной комнате стояли четыре кровати, хотя влезло бы и больше. На уровне глаз тянулись ряды шкафчиков, и, судя по огромному стеклянному шкафу с лекарствами, оснащен медотсек был хорошо. Доктор Хубер производил столь же положительное впечатление, как и обстановка, и казался вполне способным, несмотря на то, что ему было около двадцати пяти, а копну волнистых черных волос не усмирил бы ни один гель. Он моргнул, глядя на вошедших поверх очков-половинок. Внешне Хубер казался компетентным специалистом, так что даже обычная неприязнь Кабала к врачам практически не дала о себе знать.

Доктор Хубер улыбнулся.

– Вы не поверите, как быстро инфекция может распространиться по кораблю, господа. Поэтому после оказания медицинской помощи, лучше изолировать больных от остальной команды и пассажиров на несколько дней.

– Нельзя запереть их в каютах?

– Если проблема не слишком серьезная, да, но такие случаи расслабляют. К тому же, у членов экипажа нет личных кают. Вы бы чувствовали себя в безопасности на корабле, где в целом нестрашное желудочно-кишечное заболевание может свалить всю команду?

Кабал на миг представил, как члены экипажа борются за гальюны, в то время как на капитанском мостике никого, руль свободно вращается во все стороны, а «Принцесса Гортензия» по чистой прихоти идет прямо на ближайшую скалу. Пришлось признать, что он не чувствовал бы себя в безопасности.