географического центра. Из этого вытекает, что культура человека, которая неотделима от физического и космического порядка, не является привилегией членов отдельной социальной группы.

Из идеи, что никакое социальное положение не дает права господства над остальными, Ямагата выводил положение, что любой индивид получает знания, исследуя вещи, расположенные в среде его непосредственного обитания. А на основании этого торговец-ученый делал заключение, что каждая социальная группа обладает своим собственным практическим опытом и применяет этот опыт для пользы всего общества. Так, например, самураи обладают знаниями в области политики, что делает их способными управлять страной. Крестьяне постигли все сложности сельскохозяйственного производства, поэтому они могут накормить страну. Торговцы разбираются в экономике, только им постижима природа денег, реалии рынка и универсальный закон спроса и предложения. Следовательно, знание, которым располагают купцы, является достоинством. Эта мудрость торговцев в области экономики, по мнению Ямагата, не в меньшей степени служит делу процветания нации, чем политическая прозорливость, присущая самураям, стоящим во главе Японии.

Немалый вклад в создание этических норм, приписывавших горожанам различные добродетели, внес Исида Байган. Он был сыном крестьянина из провинции Танба. В юности он отправился в Киото, где сам пошел в ученики к одной купеческой семье. Позднее он стал изучать неоконфуцианство, и в 1729 г., вскоре после основания Кайтокудо, сорокапятилетний Исида начал читать лекции по моральной философии, известной как Сингаку («Учение, идущее из сердца»). Его идеи немедленно завоевали популярность среди торговцев и ремесленников Киото, а затем стремительно распространились по всей стране. В начале XIX столетия залы, где изучалось Сингаку, существовали в десятках городов, а в более чем сотне школ Сингаку обучались в общей сложности более 30 000 студентов.

В центре учения Сингаку находится вера в моральное совершенство человеческих существ. Исида и его последователи принимали конфуцианское положение о том, что если человек желает стать нравственным и способствовать правильному функционированию общества, то ему необходимо постигнуть ри, неуловимый «принцип», который является воплощением естественного закона и социальных норм. Но если большинство японских ученых-неоконфуцианцев рассматривали ри как неизменное собрание постулатов, зафиксированное в начале времен, то Исида считал, что моральная добродетель является чем-то сокровенным, обитающим в сердце каждого человека. Исходя из этого, он не видел особой пользы в объективном изучении, подобном тому, что предлагал Ямагата. Основатель Сингаку считал, что наиболее эффективным способом вникнуть в природу космоса является постижение внутренней духовной природы. Исида утверждал, что активное общение с внешним миром, в особенности через свою профессиональную деятельность, является наиболее приемлемым и простым путем к пониманию своего внутреннего мира и высвобождает добродетель, которая делает поведение человека высокоморальным и пристойным.

Позднее ученики Исида в поисках способов раскрытия знания об «истинном сердце» стали больше внимания обращать на религиозные традиции Японии. Из дзэн-буддизма они позаимствовали технику медитации, с помощью которой хотели заглянуть в центр своего духовного мира. Другим способом достижения этой цели они считали аскетизм, который ассоциировался с некоторыми известными деятелями буддизма и синтоизма. Духовные лидеры Сингаку не призывали при этом обыкновенных людей покинуть человеческое общество и коротать время, сидя под струями водопада. Они лишь пропагандировали умеренность в повседневной жизни. Разумеется, пища самого Исида была весьма скудной. Он постоянно уменьшал свой рацион, стремясь таким образом достигнуть просветления, которое помогло бы ему постичь сущность своего внутреннего мира.

Торговцы и ремесленники с удовольствием посещали залы для изучения Сингаку, поскольку Учение, идущее из сердца, решительно настаивало на наличии у них достоинства и добродетели. Для Исида, как и для Ямагата Банто, небо наделило каждую социальную группу уникальными и почетными обязанностями, которые служат процветанию каждого. «Если бы не было торговли, — писал Исида в защиту купцов, — покупатель не мог бы ничего покупать, а продавец — ничего продавать. Если бы было так, то торговцы не имели бы средств к существованию, и им пришлось бы становиться крестьянами или ремесленниками. А если бы они все превратились в крестьян и ремесленников, то перемещение материальных ценностей совсем прекратилось бы, заставив страдать всех людей»{40}.

Кроме того, социальные группы имели и дополнительные функции. «Самураи, крестьяне, ремесленники и торговцы все вместе приносят стране счастье, — заявлял Исида. — Если одно из четырех сословий прекратит свое существование, то исчезнет всякая надежда увидеть страну процветающей». Далее Исида переходил к рассмотрению этих специфических функций. «Управление государством является обязанностью сёгуна и даймё». Правителям, продолжал он, должны помогать все четыре сословия. «Самурай является слугой старших рангов. Крестьянин является слугой, трудящимся в поле. Купец и ремесленник являются слугами, трудящимися в городе. Все эти сословия связаны между собой обязанностью помогать правителям. Своей деятельностью, — вновь повторяет Исида, — торговцы помогают обществу». Вдобавок, поскольку все социальные группы содействуют всеобщему благосостоянию, они заслуживают и соответствующих поощрений. Каждая самурайская семья получает ежегодную плату за свою службу господину. Подобным образом, делает вывод Исида, «стоимость произведенной вещи является платой ремесленнику. Урожай для крестьянина также является чем-то вроде платы, подобной самурайской. Тем же можно считать и прибыль торговца».

Параллельные пути: купеческие законы чести и крестьянская мудрость

По мере того как ученые, подобные Исида и Ямагата, переосмысливали неоконфуцианство, приписывая добродетельность и торговцам, они способствовали выработке свода практических этических норм, известного как чониндо. Это понятие, означающее «Путь горожанина», применялось как по отношению к семьям торговцев, так и к семьям ремесленников. Однако по причине того, что именно торговцы сыграли ведущую роль в составлении чониндо. его зачастую переводили как «Путь торговца». Сам Исида определил основные ценности чониндо, когда написал, что познание сердца человека должно породить определенную модель поведения, которая основывается на уважении к целостности Пяти Отношений и безмерной преданности своим обязанностям и профессиональным занятиям. «Во-первых, — говорил он, — веди себя благоразумно, служи своему господину с прилежанием, а своим родителям — с любовью, обходись со своими друзьями с искренностью, люби людей и имей сострадание к бедным. Имея заслуги, не будь гордым. Будь бережливым, обращая внимание на одежду, домашнюю обстановку и тому подобное, и не стремись к щегольству. Не пренебрегай семейным делом, и что касается богатства, подсчитывай все, что приходит, и отдавай себе отчет в том, что уходит»{41}.

Кодексы, составленные в купеческих семьях, более подробно говорят об этих идеалах. На протяжении XVIII столетия все больше японских зажиточных торговцев, имевших подчас хорошее образование, полученное у наставников Сингаку и Кайтокудо, описывали на бумаге свой жизненный