19 июня 1821

Дорогая Джозефина!

Сегодня утром звонил посыльный. Он принес письмо из городского суда.

Один взгляд на восковую эмблему подтвердил мои подозрения. Я вскрыл письмо и достал повестку. Оказывается, мой кузен Томас Рох оспорил завещание отца, утверждая, что я заставил лорда Роха подписать документ и тем самым совершил мошенничество. Он также утверждает, что леди Рох не подписала документ в качестве свидетеля, что является еще одной причиной для аннулирования условий. Теперь, согласно общему праву, я должен нанять адвоката и предстать перед судьей.

Наверняка адмирал Гипсон подтолкнул моего кузена к судебному процессу, возможно, для получения части наследства. Я полагаю, они считают, что суд примет решение в их пользу из-за моего незаконного рождения. Если они найдут подходящего судью, их предположения могут оказаться верными.

Мой кузен считает себя законным наследником состояния Роха. Скажите, должен ли я уступить, пока не начались неприятности? Я мог бы покинуть Кадвалладер раз и навсегда, может быть, купить коттедж на побережье. Я люблю море, и смена обстановки может оставить прошлое в прошлом.

Нет, я не могу уступить. Адмирал Гипсон и Томас Рох объявили войну против моей чести, поэтому я должен бороться за то, что мне принадлежит. Я не буду уничтожен.

Всегда Ваш,

P. S. Я закончил четвертую главу своего романа.

23 июня 1821

Дорогая Джозефина!

Вчера я поехал на Уиллоби в город и встретился с адвокатом, которого рекомендовала леди Сеймор. Он обещал нанять первоклассного барристера[12], чтобы тот помог мне в процессе. Тем не менее, когда до первого слушания остается два месяца, у меня, похоже, нет никаких преимуществ. Окружной суд играет в пользу фаворитов.

А я вряд ли являюсь чьим-то фаворитом.

Мама боялась, что этот день может наступить. Она отвела меня в сторону однажды рождественским утром, когда мне было шесть лет. Я не знаю, чем было вызвано ее беспокойство, но она сказала: «Когда ты станешь старше, кто-то может попытаться обмануть тебя, причинить тебе боль, потому что лорд Рох хочет дать тебе хорошую жизнь. Обещай, что будешь относиться к ним с добротой, потому что в тот момент, когда ты отказываешь кому-то в человечности, ты теряешь свою собственную».

Она вдохновила меня жить без упреков в чью-либо сторону, несмотря на любые обстоятельства. В своей книге я рассказываю более счастливую историю, но реальность не была такой мягкой. Мы с матерью страдали, и через все это она прощала и держалась за веру. Ее слова звучат эхом в моей голове сейчас, когда я готовлюсь к грядущим испытаниям.

Адмирал Гипсон и Томас Рох считают дело беспроигрышным. Однако я не лишен связей. Я напишу адвокатам моего отца и попрошу у них совета. Кто знает? Возможно, мне удастся собрать достаточно доказательств в поддержку моего иска.

Другие новости: завтра возвращается Лорелай. В ее письмах говорится, что Мэри Роуз подняла ей настроение и она планирует отправиться домой через две недели. Я еще не рассказал ей о судебном деле. Она обычно оказывается рядом, когда возникают проблемы.

Всегда Ваш,

26 июня 1821

Дорогая Джозефина!

Лорелай вернулась в Кадвалладер. По прибытии она поспешила в мой кабинет и вошла без стука и приветствия. Я подозреваю, что миссис Данстейбл сообщила ей о суде, потому что она смотрела на меня со слезами на глазах и поджатыми губами. Она рассердилась на меня за то, что я не отправил ей известие. Затем она спросила о моем здоровье и о том, что нужно сделать.

Ничто из сказанного мной не успокоило ее. Она засучила рукава и принялась за работу, разбирая документы, приказывая слугам открыть окна и принести цветы. Она утверждала, что в поместье слишком темно и затхло, поэтому попросила миссис Данстейбл купить новые шторы и лампы.

Полагаю, Лорелай заботится обо мне.

Новости распространились по Аттеберри. И снова я виню миссис Данстейбл. Местные жители посещали дом, чтобы выразить свое почтение. Я не думал, что люди заметили мое проживание в поместье, но они приносили еду и желали мне добра. Некоторые фермеры даже собрались, чтобы прочитать молитву. Действительно, они очень добродушные. Не представляю, что я сделал, чтобы заслужить их уважение.

Лорелай утверждает, что мне нужно быть отзывчивее на проявления поддержки. Вчера она загнала меня в угол и сказала, что я был глупцом, считая себя малозначительным. Наша дружба возобновилась. Мы рисуем по вечерам и ходим на могилу Артура. Лорелай ни разу не упомянула о том, что произошло на балу. Вместо этого она хочет знать о Вас, как мы познакомились и планирую ли я объявить о своих намерениях.

Она настаивает, чтобы я поискал по справочнику в Бате. Очевидно, многие молодые леди едут туда во время светского сезона из-за его залов для собраний. Лорелай считает, что вы можете проживать в городе до сентября, и просит меня навести справки. Мои неотправленные письма, похоже, очаровали ее настолько, что она советует мне, что написать. Теперь мы вдвоем надеемся найти вас, Джозефина.

Без Артура Лорелай проводит много времени со мной. Похоже, ее не беспокоят возможные слухи. Во время нашего последнего разговора она упомянула о своем плане посетить Лондон до возвращения домой, поскольку мистер О’Коннор проявил интерес к ухаживаниям. Она ожидает предложения руки и сердца.

В настоящее время я пишу Вам из ниши в тростнике. Я растянулся на лоскутном одеяле из листьев и пишу не отрываясь. Кустарники благоухают, их цветы ярко-желтые и пахнут тропическими фруктами. Как я могу чувствовать уныние в таком месте?

Природа исцеляет, как имбирный тоник. Она лечит во мне то, до чего не может добраться врач.

Мои мысли теперь, кажется, изменились. С младенчества я старался быть достойным наследства. Я разрешал другим людям определять, чего я хочу и как я живу. Потом отец умер, и деньги оказались в моих руках. Я возненавидел их, ибо богатство не приносило мне удовлетворения. Оно не смогло подтвердить привязанность отца или превратить меня в человека, которым бы я восхищался.