class="p1">— Нет, ты останешься дома, — заявил он таким тоном, который махом отрезает всяческие споры и пререкания. — Сядешь в гостиной с Лемпи, займетесь вышиванием.

— Ой, барин, вот это вы хорошо придумали! — охотно откликнулась Лемпи. — У нас все девки да бабы вышивают, очень уж охочие до этого занятия. Матушка, бывало, возьмет иглу, так таких дивных птиц вышьет. Кажется, взлететь готовы!

— Я не буду вышивать, — отрезала я. — И пойду с тобой, так мне будет спокойнее.

Ноздри Аррена дрогнули, словно он с трудом сдерживал гнев. Я понимала, что со стороны все это выглядит капризом барыньки, которая сама не знает, в какие опасности лезет, но почему-то не могла остановиться. Мной будто двигала невидимая рука.

— Будешь помехой и обузой, — парировал Аррен. — Если на нас нападут, то начнут с тебя, как с самого слабого звена.

Он специально говорил так, чтобы его справедливые слова звучали как можно обиднее. Но я не обиделась.

— Вряд ли на нас нападут средь бела вечера. В конце концов, со мной будут двое сильных мужчин, опытных знатоков магии, — сказала я. — И одного я тебя не отпущу, даже не сомневайся.

Взгляд Аррена смягчился, словно ему была приятна эта неожиданная забота. Должно быть, никто о нем прежде не переживал и не беспокоился, как он там и с чем может столкнуться. Я улыбнулась и поднялась с дивана.

— Если вы считаете меня кисейной барышней, которая растет цветком в оранжерее, то это не так. Леди положено быть смелой, и я не трушу.

— Да пусть идет! — весело откликнулся Бертран и поднялся с дивана. — Если на нас нападет какой-нибудь выползень из ада, бросим ее ему и убежим.

Аррен посмотрел на него так, словно хотел испепелить одним взглядом, как мифический Циклоп со змеями на голове вместо волос. Я довольно кивнула.

— Я так и знала, что вы найдете для меня верное применение. Идем!

Лемпи умоляла меня остаться дома и отпустить мужчин искать опасные приключения, раз уж им так неймется, но я набросила курточку поверх рубашки, сшитую Айвой, и вместе с Арреном и Бертраном вышла из дома. Поселок был погружен в настороженную тишину. Где-то взбрехнула было собака и умолкла, словно ей дали пинка. Кассулантинен, погруженный в бело-розовые сумерки, казался декорациями, все в нем было сейчас каким-то ненастоящим, и я ощутила отчетливую тревогу. Аррен будто почувствовал ее, потому что обернулся ко мне и спросил:

— Не передумала? Точно?

— Точно, — кивнула я. — Идем.

Мы прошли через зеленую кухню в ту ее часть, за которую Аррен и Ойва еще не взялись, и оказались возле покосившейся изгороди. Бертран нахмурился, принюхался и сказал:

— Странный какой-то запах.

Я тоже повела носом, но не уловила ничего особенного. Обычные запахи весеннего вечера: зелени, досок, воды. Аррен оперся на забор, и вдруг целая его секция с кряхтением и стоном рухнула, примяв куст на соседнем участке.

— Прошу! — хмуро произнес Аррен. — Вот нам и проход, жаль, что вышло шумно.

— Там все равно никого нет, — успокоил Бертран. — Я чувствую людей, но там сейчас пусто.

Перебравшись через забор и смятый куст, мы прошли на чужой огород и медленно двинулись по нему, высоко поднимая ноги. Я искренне надеялась, что не изорву на нем новые брюки — было бы обидно так поступить с трудами Айвы. Живи она в столице, стала бы известной швеей, к которой стояли бы очереди из заказчиц. В одежде, сшитой ею, чувствовался особый тонкий вкус…

— Смотрите, — негромко сказал Бертран, и я поняла, что думала о пустяках, чтобы заглушить пробивающийся страх. — Трава примята.

— Да, тут он и шел, — откликнулся Аррен и махнул рукой куда-то вправо. — Вон туда.

— Там выход в один из проулков.

Мы пошли по примятой траве в сторону дома. Когда-то выкрашенный синей краской, а теперь серый, он покосился, врастая в землю. Крыша провалилась, сделавшись похожей на смятую шляпу. Дом напоминал старика, который угрюмо смотрел на мир и думал о том, что его смерть где-то заблудилась. Ступеньки почти развалились, и трава рядом с ними была вытоптана. В дом заходили, и довольно часто. Не таким уж он был забытым и заброшенным. Бертран снова принюхался и спросил:

— Чувствуете? Теперь он сильнее.

Я принюхалась и действительно уловила нотку странного запаха — весьма неприятного, надо сказать. Аррен остановился, какое-то время вслушивался в вечернюю тишину, а потом расхохотался так, что я даже присела от неожиданности.

— Двойная перегонка! — воскликнул он. — Чуткий же у вас нюх!

Бертран со вздохом толкнул дверь в дом, заглянул внутрь и сообщил:

— Никого тут нет, но взглянуть стоит.

Мы с Арреном поднялись по ступеням в дом и посмотрели в сгустившийся сумрак там, где когда-то была комната. Я увидела какие-то металлические трубки, которые вились вокруг бочек, и услышала, как упала капля. Аррен шагнул к удивительному аппарату, провел пальцем под одним из кранов, который выходил из брюха бочки, и, понюхав, вынес вердикт:

— Двойная перегонка, точно. Изысканный, я вам замечу, продукт!

— Что это? — удивленно спросила я.

— Самогонный аппарат, — объяснил Бертран. — Да какой солидный! Тут целое производство!

— А ловко придумано, — одобрительно произнес Аррен. — Вдали от внимательных жен и матерей. Приходи, причастись.

— Ой! — сказал кто-то снаружи. Мы выглянули из домика и увидели, как на тропе топчется низкорослый мужичок с длинными рыжими усами. Он, как видно, не ожидал такого внимания к самогонному аппарату — застыл на тропе, не зная, бежать ему или оставаться.

Мне сделалось смешно.

— А вы, барин, тоже бражки хотите? — спросил мужичок, совладав с волнением, и показал большой палец. — Бражка тут — во! Лучшая в Просторном уделе.

— Не сомневаемся, — ответил Бертран, спускаясь с крыльца и давая страждущему проход к волшебному источнику. Мужичок прошел к дому и, обернувшись к нам, попросил:

— Только вы это, вы вот что. Бабам нашим — ни-ни, ни полслова, Великими богами прошу и заклинаю. Они привидений боятся, только здесь не достанут. А коль узнают, так изничтожат же все, а душа-то болит!

Аррен снисходительно кивнул.

— Никому не скажем, — пообещал он. — Идите, угощайтесь.

Глава 9

Аррен

Я проснулся от шагов, которые прозвучали над самой головой.

Белая ночь сгустилась в темные сумерки, которые готовы были развеяться через четверть часа — таинственное, пугающее время. Джейн спала рядом со мной, шаги ее не разбудили, и я этому обрадовался. Возможно, у меня получится разобраться с ними и не нарушить ее сон.

Шаги повторились — осторожные, тихие. Кто-то мягко ступал по крыше босыми ногами: медленно, почти бесшумно. Сверху веяло холодом и тьмой,