отверженных учений и общность в мышлении их последователей. Это в итоге и привело к формированию единого поля «отверженного знания», загнанного в подполье, но проявлявшего себя в виде ересей в Средние века.

В эпоху позднего Средневековья западный мир переживает новое испытание — нашествие новых знаний и теорий с Востока из арабского мира — иудейские и мусульманские влияния, а с ними и переводы уже подзабытых идей мыслителей эпохи эллинизма. Этот вызов дает импульс к развитию «оккультной традиции» на новом витке, который приводит к первому «оккультному возрождению»[295] в эпоху Ренессанса. Уэбб описывает сложившуюся ситуацию следующими словами:

В XII веке нашей эры Запад вновь столкнулся с иным способом мышления, до этих пор европейская мысль веками была плотно закупорена в бутылке предписанных спекуляций. Ренессанс представляет собой культурное освобождение из смирительной рубашки папства, Реформация то же освобождение, но выраженное в религиозных терминах. То, что некоторые из мятежных пророков закончили основанием тираний более гротескных, чем те, от которых они сбежали, является общим местом всей человеческой природы[296].

Именно такая ситуация служит поводом к огромной популярности рассматриваемых идей среди мыслителей Возрождения. Приход рациональности Нового времени загоняет «оккультную традицию» вновь в подполье, делая ее отверженной не по религиозным, а по научным причинам: «оккультная традиция» не согласуется с постулатами, провозглашаемыми научной революцией. Но в то же самое время в основание новой рациональности была заложена бомба замедленного действия. Компонентами взрывоопасной смеси на этот раз стали следующие: «оккультная традиция»; тяга к рационализации всех аспектов жизни и пренебрежение религиозностью, приводящие к атеистическим настроениям; «протестантская ментальность», ведущая к атомизации и дроблению религиозных сообществ на бесконечное число осколков-сект[297]. Все это в сумме и создало условия, при которых началось новое «оккультное возрождение», согласно Уэббу, не прекратившееся вплоть до момента написания второй части дилогии.

Смерть разума происходит в промежутке между 1848[298] и 1865[299] годами. Расцветает множество течений, оформивших новое возрождение (религиозность огненных штатов, спиритуализм, французский оккультизм Леви, Вронского, британский Бульвер-Литтона и т. п.), но эти явления могут быть скорее следствием, чем причиной. К этому времени люди разочаровались во всемогуществе разума, в его все объясняющих концепциях, в материализме и атеизме, которые оказались неспособны дать твердую почву для существования, но вернуться назад в мир христианства было уже нельзя. О причинах этого Уэбб говорит следующее:

Такое бегство становится невообразимо сложным. В 1859 году было издано «Происхождение видов» Дарвина и разразилась великая битва между эволюционистами и теми, кто все еще придерживался буквального понимания Творения, описанного в Бытии. Тем временем историки делали все возможное, чтобы уничтожить представление о Новом Завете как неизменном нарративе. «Жизнь Иисуса» Ренана появилась за два года до «Истории возникновения и влияния рационализма в Европе» Уильяма Лекки. Ничто из того, что раньше почиталось священным […] не смогло избежать критики со стороны научного метода. Таким образом, для большинства мыслящих людей простое возвращение в покой христианства стало неудовлетворительным, хотя оно и было распространенным. Религия видела в новой научности врага. Так и было. Для христианства, как его понимали в XIX веке, новые теории о человеке и вселенной значили полную катастрофу… Для некоторых сомневающихся такой конфликт означал погружение в состояние «темной ночи души», в которой свобода человека от Божественного провидения ощущалась реальной и очень страшной[300].

В такой ситуации необходимо было что-то третье, не относящееся к науке, но и не выражающее традиционную религию. Этим третьим и стала «оккультная традиция», по Уэббу, проявившая себя в бесконечной череде форм. Чтобы дать хотя бы общие представления о границах и формах выражения «оккультной традиции» в XIX–XX веках, кратко перечислим ее проявления, приводимые и очень подробно разбираемые Уэббом в дилогии: новые религиозные движения (мормоны, христианская наука, вера Бахаи, неоиндуизм Вивекананды и т. п.); спиритуализм, теософия, антропософия, учение четвертого пути; французский оккультизм, ставший почвой для деятельности проклятых поэтов, английский оккультизм, породивший плеяду творцов, проявивших себя в различных сферах (Кроули, Фарр, Мазерс, Йейтс), русский оккультизм[301], сформировавший во многом атмосферу Серебряного века; мистическое возрождение в католицизме конца XIX века, сконцентрировавшееся на поиске, с одной стороны, чудес, а с другой — врагов Церкви (в том числе в форме борьбы с масонством); новые течения, строящие систему альтернативного объяснения природы человека (психоаналитические теории Фрейда и Юнга)[302]; националистические движения, зачастую ищущие поддержку в мифах о корнях и истоках нации и противопоставлении своей расы враждебным захватчикам (ирландский, польский национализм, фёлькиш-движение в Германии и российский антисемитизм); новые идеологии национал-социализма и коммунизма; контркультура 1960‐х годов, включающая в себя антипсихиатрию Р. Д. Лэнга, движения хиппи и битников, уфологию и наркокультуру. Это лишь краткий и далеко не полный список всех проявлений «оккультного возрождения» последних двух веков. Уровень обобщения поистине огромен, как огромен и набор фактов, приводимых автором в подтверждение своей концепции. Вот несколько общих тенденций, которые Уэбб находит в «бегстве от разума» XIX–XX веков:

1) увлечение идеями «оккультной традиции» в основном в интеллигентских кругах;

2) вегетарианство, движение за права женщин (Уэбб обращает внимание на значительное число представительниц прекрасного пола во главе многих «оккультных» движений тех лет: Блаватская, Безант, Фарр, Кингсфорд и многие другие), доброта к животным, выразившаяся в движении против вивисекции[303], социальный утопизм, обращенность к мифам прошлого, которые должны обосновать будущее нации;

3) соработничество двух мировоззрений — художественного и оккультного, породившее «религию искусства»[304], что в равной степени оказало влияние как на «оккультизацию» культуры (проклятые поэты, романтизм, символизм), так и на театрализацию «оккультной традиции» (магические ритуалы, имена-псевдонимы, театральность мистерий).

Список черт и характеристик такого рода можно продолжать долго, общий объем дилогии Уэбба превышает тысячу страниц, причем в ней почти нет повторов.

Итак, надеемся, что нам удалось кратко описать основную проблематику работы британского исследователя. Теперь перейдем к критическому анализу положений дилогии.

Влияния и критика

В своей жизни Уэбб проделал лишь одно глубокое исследование (в данном случае глубина исследования напрямую сопряжена не только с текстуальным анализом, но и с погружением в атмосферу движения и непосредственным общением с его последователями) отдельного аспекта западного эзотеризма — изучение гурджиевского движения в книге «Гармоничный круг». В дилогии он преимущественно пишет по второисточникам либо изучает первоисточники, но обобщает их через призму критической литературы. Уэбб сам выражает благодарность коллегам и друзьям Фрэнсису Кингу[305] и Элику Хоуву[306] за материалы и советы, внесшие неоценимый вклад в его исследование. Немало он опирается и на известные