пришло к нему. Он снова услышал шаги лассана в коридоре, увидел, как охранник отодвинулся в сторону, послышался треск кабеля, а затем взрыв; потом его память перескочила к моменту, когда он дергал камни, окруженный ревом и жаром, а за ним гнался раскаленный добела поток.

Смутная, но сочувственная мысль посетила его, за ней последовал вопрос: "Но что заставило это произойти? Вы умны, вы понимаете эти вещи, вы механик – что заставило это произойти?"

Вздрогнув от неожиданности, Шерман понял, что лассан осторожно водил его с места на место – чтобы заманить в ловушку! Он отчаянно пытался выкинуть из головы мысль о коротком замыкании шлема охранника, изо всех сил пытался думать о чем-нибудь еще – думал о тарелке дымящейся солонины с капустой, о таблице умножения – 5 х 5 = 25, все в аккуратных рядах цифр, думал о том, как управлять самолетом, вошедшим в штопор…

Давление внезапно ослабло, разум напротив него снова стал дружелюбным, он снова получил смутный намек на сочувствие и понимание, даже восхищение его умственной силой.

"Надо же, – говорила ему мысль, – у тебя такой же склад ума, как у лассана! Это очень большой комплимент. Я никогда раньше не встречал ни одного из низших животных, которое могло бы скрывать от меня свои мысли. Это самое необычное. Возможно ли для вас также скрывать свои мысли от себе подобных?"

"Совсем не сложно", – подумал Шерман, немного расслабляясь; действительно, трудность в человеческом общении заключается не в том, чтобы скрывать мысли, а в том, чтобы выражать их.

Его собеседник продолжил: "Ах, но чувство, мысль в целом понятны, хотя они могут быть неясными. Скажи мне, ты никогда не скрывал мысли от кого-то, кто хотел их знать?"

"Да, – подумал Шерман, – я так делал" – и вспомнил игру в покер в аэропорту Кливленда, когда он взял две карты и неожиданно собрал стрит-флеш, чтобы выиграть самый большой банк вечера у Барни с фулл-хаусом, и о том времени, когда он придумывал множество неприятных способов убить механика, который не починил течь в маслопроводе, и о том времени, когда девушка попыталась выманить у него золото, а он первым разгадал ее намерения, и о том времени, когда он поднял нож!!!

Опять этот обман! Он вздрогнул, поняв, что Лассан, не сумевший проникнуть в его мозг дружелюбием, пытался сделать это лестью, и осознание этого настолько наполнило его гневом, что ему было нетрудно сопротивляться давлению, которое было оказано, чтобы заставить его рассказать, рассказать, рассказать, что произошло в машинной комната в конце коридора.

Давление снова ослабло. Лассан снова поздравлял его. "Нет, на этот раз это искренне, а не лесть. Вы победили. Я не буду пытаться заставить тебя рассказать мне еще раз. Вероятно, мы все равно сможем получить информацию из другого источника. О, человек униженной и чуждой расы, я приветствую тебя. Если бы вся ваша раса была похожа на вас, мы могли бы развить в ней разум и жить в сотрудничестве. Очень жаль, что вас пришлось механизировать. Если вы пожелаете получить какую-либо информацию, я с радостью поделюсь с вами. Мы видели ваши дома, нам любопытно – невероятно, что вы живете над землей! И от других представителей вашей расы мы знаем, что у вас много прекрасных машин, фактически почти цивилизация. Мы охотно узнаем об этом больше и в свою очередь расскажем вам о наших достижениях."

Может ли это предложение скрывать какую-то новую ловушку? Шерман задумался, но лассан угадал эту мысль, как только она сформировалась, и успокоил его. "Поскольку мы теперь живем здесь и поскольку ваших людей осталось так мало, важно, чтобы мы знали друг о друге. Нам придеться жить бок о бок – почему бы не в дружбе?"

Предложение казалось достаточно справедливым. В любом случае, если у него были какие-то неразумные вопросы, он мог отмахнуться от них, и он многое хотел узнать – о своем механизированном теле, о назначении этих странных машин, о залах с голубыми куполами, о серебряных рыбах, о переплетениях этого подземного города, где лассаны существовали, и он согласился.

– Хорошо, – дошло до него сообщение. – Давайте так – вы задаете вопрос, и после ответа я задам свой. Что вы хотите знать?

– Как меня превратили в машину.

– Я не знаю, смогу ли я вам это объяснить. Я понимаю, что ваши знания о природе света элементарны… Но материал, которым мы окружили космический корабль, на котором прилетели, чтобы защитить его от излучения неизвестных вам солнц, оказывает мощное действие на все животные вещества. Это материал, похожий на ваш радий, но в тысячу раз более мощный. Когда мы достигли вашей планеты, ваша атмосфера донесла его до каждой частицы земли, и все живые существа получили его. Те, кто больше всего пострадал от этого, были превращены в металл, который сохранил это качество, называемое "жизнью", в пределах своих внутренних границ; остальные стали просто сплошным металлом.

– Нашим птицам даны инструкции приносить нам всех таких особей, которые обладают жизнью. В наших лабораториях мы переделываем их формы, чтобы они были полезны нам как слуги. Для тех, кто стал твердым, конечно, ничего нельзя сделать. В прошлом мы обнаружили, что, когда мы захватываем новую планету и превращаем людей в машины, если мы не вернем их в привычное окружение, они теряют свои мозги при пробуждении. Следовательно, вы проснулись в том же месте, в котором потеряли сознание.

– Замечательно, – сказал Шерман. – а откуда вы родом и как сюда попали?

Он почувствовал смех лассана.

– Это два вопроса, которые вы задали, а не один. Тем не менее я отвечу. Мы прилетели с планеты другой звезды, очень далекой – я не знаю, как вам это объяснить. Ваши методы измерения этих вещей отличаются от наших.

В сознании Шермана возникла картина ночного неба с огромной лентой Млечного Пути, раскачивающейся в его центре; его внимание было направлено на одну звезду, очень яркую.

– Ригель! – всплыло в его разуме, и мысль продолжилась. Он внезапно перенесся в окрестности звезды, почувствовал, что это было много веков назад, задолго до того, как Земля остыла, и увидел, что звезде, тогда солнцу, подобному нашему, угрожает какая-то огромная катастрофа, титанический взрыв. Внезапно изображение исчезло, и он увидел комету, огромную комету, за которой так долго наблюдали земные астрономы, прежде чем она упала в ту роковую ночь, и понял, что это была не комета, а межпланетный корабль, направлявшийся с планеты Ригель на Землю.

– Но как? – он начал формулировать другой вопрос.

Лассан решительно перерезал его.