– Я пыталась расслабиться. А Маккейн просто придурок.

Сейдж усмехнулся, а я подумала, что, если бы к этому моменту не состояла наполовину из рома, наверное бы напряглась. Пока Тейлор знакомила меня с ребятами из команды, громила наблюдал, всем своим видом давая понять, что следит за количеством выпиваемого мной алкоголя. Когда его отвлек высокий длинноволосый блондин, которого, вроде бы, все называли Авророй, я, наконец, вздохнула с облегчением.

Увы, ненадолго.

– Вот же сучка!

Я повернулась на голос Тейлор, а затем проследила за её взглядом, о чем почти сразу же крепко пожалела. В другом углу у лестницы Ванесса целовала Мака. Ну или Мак целовал Ванессу. Была ли особая разница? Барби льнула к нему всем своим телом, словно похотливая кошка, жаждущая брачных игр.

Мне хватило секунды, чтобы понять ― я не хочу на это смотреть.

Отвернулась и взяла с подноса ещё один стакан. Плеснула в него алкоголя, добавила льда и сделала несколько жадных глотков. Больше колы, меньше рома ― именно это всего несколько минут назад я обещала Сейджу, а точнее: кола и ни капли рома. Не сдержала слово, признаюсь, обманула. Но раскаиваться не собиралась.

Горечь напитка обожгла горло, и я взяла с тарелки дольку лимона.

Здесь, сейчас, вот такая, как есть, я во многом проигрывала Ванессе.

Помимо идеальностей её тела, которые я уже миллион раз перечисляла, она ещё и одевалась, как самая настоящая знаменитость. Я видела её всего дважды. Но уже понимала, что мои наряды из местного магазинчика в глазах всех присутствующих на вечеринке мужчин не шли ни в какое сравнение с её тончайшим красным шелком.

Все мои брендовые шмотки, которыми я могла утереть стерве нос, остались там, в Техасе, в моей бывшей квартире, с моим бывшим агентом.

Итого: Николь ― 1, Ванесса ― 2.

Вы ведете счет?

– Эй, на воздух не хочешь? ― услышала я шепот возле уха. Вудби так легко угадал моё желание уйти и так мягко приобнял за талию, что я даже не захотела ему возражать.

Ну или Сейдж был прав, поганец, и меня просто потихоньку накрывало.

Когда мы вышли на задний двор, я скинула туфли, села на плитку у бассейна и, глубоко вдохнув, опустила ступни в воду.

Тело мгновенно прошибла дрожь.

В памяти всплыл проклятый поцелуй, и я осознала, что злюсь.

На стерву Ванессу. На придурка Маккейна. И на то, что до их пор ничего не знала об его истинных к ней чувствах.

Любил ли он Барби? Думал ли о ней? Хотел ли её?

Да, он сказал, что она больно ранила его, но так и не ответил ― сумел ли её забыть?

– Ты в порядке?

– Угу.

– А если подумать?

Ещё один сверлящий в душу мужчина. Сколько ещё я таких встречу?

– Всё нормально. Просто голова немного болит.

– Между Маккейном и тобой что―то есть?

Я едва в бассейн не плюхнулась. Ей Богу.

– Нет! ― Повернулась и сморгнула. ― Конечно, нет. С чего ты взял?

– Он весь вечер глаз с тебя не сводил.

Ну да. Особенно, когда сосался с Барби.

– Просто… Мак любит всё контролировать. ― вспомнила я слова Тейлор, и поняла, что в них, наверное, было больше правды, чем мне бы хотелось.

– Да. ― усмехнулся Аарон. ― Он всегда был таким.

Я повернулась и, заметив натянутую усмешку Аарона, сморгнула:

– Ты знал его раньше?

– Мы ходили в одну школу. ― кивнул он. ― Даже сидели за одной партой. Затем поступили в разные университеты. Разъехались. А теперь вот… играем в одной команде.

– Значит… вы вроде как дружили?

Он потупил взгляд, немного помолчал, но затем снова усмехнулся.

– Можно и так сказать.

Я собиралась спросить, что изменилось теперь, но Аарон меня опередил.

– А ты?

– Я?

– Да. Как ты познакомилась с Маком?

Я перевела взгляд на бассейн и шевельнула ступнями, слушая, как плещется вода.

– Наши с Тейлор чемоданы перепутали в аэропорту. И… узнав, что я та самая слепая художница из Техаса, она предложила мне работу.

– Значит, художница? ― заинтересованно улыбнулся он. ― Рисуешь настоящие картины? На настоящем холсте?

– На холсте, бумаге, стене, дереве… любая поверхность подходит. ― улыбнулась я. ― Главное, правильно подобрать краску.

– А почему «слепая»?

– Мой агент решил, что Николь Монро звучит недостаточно хорошо. ― выдохнула я, вспоминая слова Боба. ― Так что… придумал всю эту ерунду с повязкой и день и ночь вынуждал меня рисовать с закрытыми глазами. Но этому нельзя научиться. Ты чувствуешь мир и говоришь с ним или же слышишь только молчание. Это талант, понимаешь? И ты либо обладаешь им, либо нет. Другого не дано. Я не думала, что смогу. Но смогла. И… тогда Боб решил, что на этом можно сколотить неплохое состояние. ― усмехнулась. ― На этом и ещё на нескольких сотнях лживых статей обо мне, которые подогревали интерес моих «фанатов».

– То есть… ты в самом деле рисуешь с закрытыми глазами?

Я повернулась и, заметив ошарашенное лицо Аарона, улыбнулась.

– Что―то вроде того.

– Ух ты. ― восхищенно качнул головой он. ― Не думал, что ты такая.

– Какая?

– Необыкновенная.

Глаза Аарона напоминали океан. Могучий, бескрайний, бушующий. Я провалилась в его глубину, осознавая, что несмотря на короткое знакомство, мне нравилось то, что я ощущала рядом с ним. Мне было спокойно, хотя я чувствовала исходящий от него шторм.

– Ну, ребята, банза―а―а―ай!

Мы повернулись как раз в тот момент, когда Аврора с разбегу летел в бассейн.

– Черт, ― Аарон попытался закрыть меня, но не успел. Нас обоих окатило тонной холодных брызг.

Я несколько раз сморгнула, понимая, что моё платье практически насквозь вымокло, и теперь была даже рада, что не напялила полупрозрачный шелк.

– Сидеть здесь было плохой затеей.

Вудби рассмеялся, вынудив меня впервые за несколько дней искренне улыбнуться. Но как только я подняла голову, вся непринужденность момента тут же испарилась.

– Пойдем, дам тебе что―нибудь на смену.

Открыла рот ― не знаю, наверное, чтобы отказаться ― но Аарон потянул меня за руку, и я не поняла, как поддалась. Уже через минуту крики у бассейна стихли, а мы оказались где―то на втором этаже. И Мак это видел.