- Это несложно, Злата. Могу объяснить тебе так же, как рассказал мне второй по старшинству брат.

- Давай, - я приподнялась на локтях.

- Вот представь, что поверхность Земли - это брюки, натянутые на чей-то красивый упругий зад.

- Ну и сравнение, - услышав такое, я захохотала в голос.

- Я серьёзно, Злата, не перебивай, - шикнула на меня ведьмочка. - Представь эти штаны. Ровная ткань, кое-где швы. Нарисовала в уме картинку?

- Ну, допустим, - я кивнула.

- Вот теперь вспоминаем о внутренних карманах. Они и есть Шаливар. Большой такой кармашек, размером с континент. Мы часть Земли. Часть твоего мира, но у нас своё временное измерение. И войти в него может только тот, кто обладает магическим даром, даже самым пустяковым и незначительным.

- А как же простые люди? Жёны волшебников, например.

- Злата, - в голосе ведьмы звучали снисходительные нотки, - любая женщина, ставшая мамой ребёнка-мага, и сама превращается в волшебницу. Пусть и слабую, но всё же. Магия заразна, поэтому представители чистокровных родов всё чаще поднимают вопрос об изоляции Шаливара. Боятся, что магия уйдёт во внешний мир. А разве у твоей мамы не было каких-нибудь способностей?

- Были, наверное, не знаю, - я улыбнулась. - Она умела поднять настроение - это тоже, знаешь, особый дар.

- Вот так семьи и переходят сюда.

- Но почему именно начало двадцатого века? - не унималась я.

Агата улыбнулась, зная, что если моё любопытство начинало набирать обороты, то лучше уж рассказывать всё до конца. Всё равно ведь не отстану.

- Тут нет особой тайны, Златка. Формирование нового измерения происходит постепенно, ваш мир медленно начинает зеркально отражаться: появляются материки, океаны. Время начинает разгон. По мере расширения пространства его заселяют маги. Мы строим на появившихся участках суши новые города и деревеньки. Развиваемся, обустраиваемся. Но всё имеет свои пределы. И новое отражение замирает. Оно больше не растёт и не меняется. Вот эту точку и называют финальной. Время замирает. Вот поэтому вход в Шаливар всегда видится как начало двадцатого века вашего мира.

- И простые люди его видят?

- Да бывает, - она медленно кивнула, - как мираж. Вообще, вход в наши измерения у вас называют по-разному: то гиблое место, то источник силы.

- Да, - теперь уже я кивнула, соглашаясь, - у нас есть истории об особых местах.

- Ну вот, - Агата вздохнула и уставилась в небо, - пошли в город. Погуляем по магазинам.

- С пустыми карманами?! - насупилась я. - Стипендии ещё ведь не было.

- Ну, так я тебя приглашаю, - ведьма потянулась и зевнула.

- Нет, Агата. Неудобно как-то.

Мне и хотелось посмотреть на город, но не за счёт подруги. Неправильно это как-то.

- Знаешь, Злата, уж коли попала под крыло чистокровного ведьминского рода, так уж смирись. Даже если не выдаст тебя бабуля замуж за кого из моих братцев, всё равно за свою будешь. Ты же видишь, как ко мне волшебницы относятся. Мы ведьмы по-своему страшны. Ревнивы даже до подруг, а коли рассоримся, так в гневе и мести порой неуправляемые.

- Не пугай меня, - шутя, я сделала большие глаза.

- А ты особенная, - Агата поднялась с кровати и прошаркала тапками до шкафа, - в тебе такой мощный свет, что моя ведьминская тьма отступает. Я рядом с тобой счастливей становлюсь, и уже предательство любимого не таким грузом на сердце лежит. Так что вставай и пойдём наслаждаться выходными.

В меня полетело простое зелёное платье и тёмный плащ.

Спустившись в холл, мы улыбнулись коменданту и направились на выход.

Я находилась в лёгкой растерянности. Было непривычно куда-либо идти и иметь в кармане дырку от бублика. У меня были банковские карточки, но здесь в Шаливаре они ничего не значили. Тут существовала своя денежная единица. А стипендия маячила только на следующей неделе. До неё ещё дожить надо было.

- Миленина, Валынская, - сбоку раздался недовольный уже ставший почти родным голос господина некроманта.

Остановившись, мы смиренно дождались, пока он подойдёт ближе.

- Куда вы, горемычные, собрались, извольте уточнить?

Мы замерли. Мимо нас беспрепятственно прошла группа студентов и направилась к мосту через внешние врата. Их никто не остановил.

Внимательно проследив за ними, я убедилась, что ребята спокойно себе идут в сторону города, виднеющегося вдали, за туманной дымкой.

- Ааа, - я указала на них пальцем, но господин некромант проигнорировал мой жест.

Прищуренный взгляд Альтовски блуждал по моему лицу. От столь пристального внимания мне стало не по себе. На щеках некстати разрастался румянец. Как ни крути, а он был красивым мужчиной: чёрные, как уголь блестящие глаза, густые короткие локоны. Чёлка эта, нависающая на глаза. И даже суровые черты лица не портили его, а скорее притягивали взгляд.

- Куда вы собрались, Злата? - так и не услышав ответ, он задал вопрос ещё раз, но более требовательно.

- Как куда? В город, конечно, - я снова глупо ткнула пальцем в сторону ребят, скрывшихся из виду.

- Зачем? - мужчина нахмурился.

- Погулять, - пожав плечами, пробормотала Агата. - Выходные же, учитель Альтовски. Похоже, не мне одной было не по себе от профессорского внимания.

- Это исключено! Я запрещаю, - рыкнул он.

От удивления мы обе вскинули головы.

Как это запрещает?!

На каком основании?!

Впившись в мужчину взглядом, мы ждали пояснений. Но некромант молчал.

Просто стоял и ни слова не произносил.

- Почему нельзя? - не выдержала я. - Всем можно, а нам нет?!

- Да. Понимайте это так, - его голос звучал глухо и сурово. - Для вас это опасно.

- Как это опасно? Почему же тогда другие идут? - Агата так же, как и я, не понимала, что происходит.

- Меня не волнуют другие, студентка Валынская, - зло выдохнул мужчина. - Конкретно вы можете идти, куда душе угодно. Но, Злата, я запрещаю тебе покидать стены академии. И где твоё кольцо?

Схватив мою руку за запястье, он поднял её вверх. В этот момент меня словно разрядом молнии поразило. Как тогда на уроке в подземелье. Странная удушающая волна жара прокатилась по телу и сосредоточилась опаляющим пламенем в сердце. Моргнув несколько раз, немного пришла в себя. Но стоило мне поднять взгляд, как я увидела столь же ошарашенное выражение лица у некроманта. Он так и застыл, держа меня за руку. На его коже то проступали, то исчезали чешуйки.

Рядом кто-то глухо прокашлялся. Мы не двигались. И снова этот настойчивый каркающий звук.