заболевших. И ждать новых трупов. Но вы, Купер… вы способны на большее, чем просто ждать. Вы решите эту загадку, ради погибших. И ради себя…

Ада пообещала всячески помогать Купер. Правительство предоставит все необходимое. Нужно действовать сообща.

– Я не следователь, – повторила Купер.

Ада с улыбкой выдохнула дым.

– Научитесь.

Глава 44

Последнюю ночь в Илмарше Ада провела, сидя в машине у леса, неподалеку от того места, где разбился автомобиль Алека Николса, где умер сбитый олень, где похитили, а может, убили мальчика. Она сидела одна с сигаретой в руке, опустив стекла и не выключая фары.

Действия государственных органов признали некомпетентными, и карьере Ады, вероятно, скоро придет конец. Как только журналисты перестали раздувать страхи геополитического и религиозного плана, как только поняли, что катастрофа случилась прямо у них под носом, характер новостных репортажей сразу изменился. Несмотря на официальные заявления властей, поползли слухи о том, что лошади умерли от сибирской язвы, и про истинную трагедию вскоре забыли – как ни странно, даже начальство Ады, которое тоже поверило слухам. И правительство, и общество ждали более важные дела. Началась зачистка, а с мелочами вроде кражи, расчленения и убийства лошадей местная полиция пусть разбирается самостоятельно.

•

Принято винить во всем кино, телевидение, компьютерные игры и комиксы, мол, это из-за них мы скатились до такого ужаса и насилия.

Однако реальность куда страшнее вымысла.

Каждый день мы узнаем, как отвратителен мир вокруг и живущие в нем люди. Поэтому теории заговоров и стали так популярны. С ними жизнь становится более-менее терпимой и человечной.

Купер продолжала внимательно изучать все файлы и отчеты, связанные с делом. Она сомневалась, что сумеет чем-то помочь Аде в одиночку, хотя та уверяла ее в обратном. И правда, как знать?

Возможно, Купер справится, а возможно, просто послужит наживкой. Ее служебное положение оставалось невысоким, оплата поступала якобы от местного отделения полиции, которому, в свою очередь, компенсировали эти траты. Если ничего не получится, то Купер будут считать просто ветеринаром, взвалившим на себя непосильную ношу.

Ада снова вспомнила о своем друге.

Как же ей хотелось вернуться домой или хотя бы в офис. Заказать еду навынос, снова жить нормальной жизнью, может, даже завести семью…

Среди деревьев что-то зашевелилось. Ада сбросила пепел с сигареты и вцепилась в руль.

Тут кто-то есть, она видела. Очертания человека. Он передвигался очень быстро, словно в танце.

Ада вышла из машины, зажав в руке перцовый баллончик. Посветила прямо перед собой фонариком.

Никого.

Специалисты потратят несколько часов, чтобы прочесать этот лес, но не найдут ничего, кроме следов животных.

Глава 45

Две недели спустя

В детстве мне часто снился один плохой сон… Насколько я помню, это был единственный повторяющийся сон.

Я не сразу понял, что мне снилось… Это выглядело… в общем, это был какой-то черный дом на вершине холма, весь в грязи.

Во сне мы с твоей бабушкой ехали через город, возвращались домой то ли от ее подруги, то ли с пляжа… Было темно и ужасно холодно, ветер раскачивал ресторанные вывески и сбивал с ног людей, что выгуливали собак… Глупость какая-то. Я смотрел в сторону моря, но ничего там не видел. Городок был вроде нашего, только покрупнее и более ухоженный. Мы ехали в машине, и на вершине холма я увидел здание… полуразрушенное черное здание, высокое такое. Я почти ничего не мог разглядеть, кроме нескольких сохранившихся букв, огромных грязно-белых букв… И при виде этого здания я становился сам не свой. – Он почесал затылок. – Как только я замечал это здание…

Машина разбивалась, и я просыпался.

И я снова был сам собой.

Ты никогда не появлялся на свет.

А я снова был сам собой.

Весь мир словно сон.

Я…

Глава 46

Очнувшись в больнице, Алек Николс поначалу не мог пошевелиться, только веки слегка подрагивали. К нему никто не подходил.

Лишь через некоторое время восстановился сердечный ритм. Подмигивать он особо не умел – людям казалось, будто с Алеком не все в порядке. Правда, в данной ситуации так оно и было.

Никто не подходил, и Алек снова забылся сном.

•

Несколько недель ему снились дома и волосы, а еще последние дни жизни в браке.

В этих снах он все время залезал в кровать.

В отличие от супруги, Алек даже во сне не мог расслабиться – даже под звуки дождя, ветра и пения птиц. Он прижимался сбоку к холодному телу жены, обнимал ее одной рукой, но не знал, куда положить другую, чтобы та не затекла.

Иногда он лежал в кровати один и протягивал ладонь, чтобы погладить супругу по волосам, однако рядом никого не было, хотя постель казалась смятой. Трудно что-либо разглядеть в темноте, сквозь которую из-под двери едва заметно проникал свет лампочки в коридоре. Как только он нащупывал что-то рукой, свет выключался.

Жесткие грубые волосы. Наподобие конского хвоста.

Это были волосы его жены, только сделанные из чужих волос. Алек все равно хотел их погладить, но в темноте что-то вдруг начинало пикать. Время размывалось, и он растворялся в жизни Элизабет, в ее времени.

Парик они купили вместе, на следующий день после того, как стало известно о диагнозе.

Люди всегда готовятся к худшему.

Парик из настоящих человеческих волос – от одной мысли об этом Алеку становилось жутковато. Однако жена именно такой и хотела, чтобы на ощупь он не казался искусственным. Волосы для парика кто-то пожертвовал в качестве благотворительности, и супруге приятно было думать, что чужие люди помогают ей в трудный момент.

Она все повторяла: «Будет очень сложно».

Боялась, что ее перестанут помнить, и просила не забывать, хотя в конце концов именно это со всеми и происходит.

Говорила, что не хочет умирать.

«Мы пройдем через это вместе», – обещал Алек.

Он…

Он помнил, как трогал ее волосы. Когда его веки дернулись, когда он вернулся в этот мир, Алек по-прежнему помнил запах чужих волос.

•

Он очнулся и был сам не свой.

До скончания времен один лишь трепет век. И запах тех волос.

Лежа на койке в темноте, он чувствовал, как пахнут завитки волос с фермы.

Вокруг творился какой-то кошмар. В палате гудели разнообразные приборы, то и дело заходили доктора, их губы молча шевелились, и Алек понял, что не может говорить. Из носа и рта торчали трубки. Руки все в кровоподтеках и шрамах.

Двадцать дней назад его сердце остановилось, и