* * *

На улице в Каире, где продаются завезенные сюда из-за границэкзотические живые существа, вас могут неприятно удивить говорящие попугаи. Этиптицы лают и свистят в рядах, создавая шум, словно на оживленном проспектекрупного города. Я знал, какие племена привезли их в маленькихклетках-паланкинах, каким шелковым путем или верблюжьей тропой они прошли черезпустыню. Путешествие в сорок дней, после того как птиц словят или украдут,словно цветы, в экваториальных садах и поместят в клетки, и они вступят в реку,имя которой – торговля. Это было похоже на средневековые смотрины невест.

Мы стояли среди них. Я показывал ей город, который она незнала. Все было для нее новым.

Она взяла меня за запястье.

– Если бы я отдала тебе свою жизнь, ты бы не принял ее.Правда?

Я ничего не ответил.

Когда он впервые приснился ей, она застонала и проснулась.

Уставившись на простыню, она сидела с открытым ртом накровати в супружеской спальне. Муж дотронулся до ее спины.

– Не волнуйся, это всего лишь сон.

– Да.

– Принести тебе воды?

– Да.

Она не может пошевелиться, не может вернуться туда, гдетолько что была вместе с ним.

Все происходило в этой самой комнате – она чувствует, какего рука сжимает ей шею (она дотронулась до нее сейчас), чувствует его гнев,так же, как и когда впервые увидела его. Нет, скорее то был не гнев, абезразличие, смешанное с чуточкой беспокойства от того, что в их мужскомобществе появилась она, замужняя женщина. Их тела сплелись в тесный клубок, онтак вцепился в ее шею, что она задохнулась от страсти.

Муж принес ей стакан воды на блюдце, но она так ослабла, чтоу нее трясутся руки. Он неловко подносит стакан к ее рту, она делает глоток,хлорированная вода стекает по подбородку на грудь. Откинувшись на подушку, онасразу проваливается в глубокий крепкий сон, не вспоминая опять о том, что ейприснилось.

Это было первое признание. На протяжении следующего дня онане раз вскользь вспомнила о своем сне, но была настолько занята, что решила непридавать ему значения, выкинула из головы; ночь была душной, и это простослучайная комбинация образов и впечатлений, не больше.

Через год ей снились другие, спокойные, однако более опасныесны. Но она вспоминала тот, первый сон и руки, сжимавшие ее шею, и с замираниемждала, когда их ровные, теплые отношения перейдут в неистовую, буйную страсть.

Кто оставляет крохи еды, которые соблазняют вас? Притягиваютк человеку, о котором вы никогда не думали раньше. Этот сон. А потом – еще сны.Целая вереница снов.

* * *

Позже он сказал ей, что это – единение душ. «В пустыневсегда происходит единение душ», – сказал он. Ему нравилось это словосочетание– единение душ с водой, единение душ двух или трех человек, трясущихся в машинев течение шести часов на пути к Песчаному Морю. Он видит у коробки передач ееколени с капельками пота, которые дергаются всякий раз, когда автомобильпрыгает на ухабах. В пустыне у вас есть время наблюдать за всем и поразмыслитьобо всяком движении вещей вокруг.

Когда он говорил так, она еще больше ненавидела его. Ееглаза оставались вежливыми, а душу ее распирало желание ударить его. У неевсегда было неукротимое желание ударить его, и она даже понимала, что ононосило сексуальный характер. Для него же все отношения с людьми выстраивалисьпо шаблону: или это единение душ, или чужой. И для него в историях Геродотаопределялись все группы общества. Он признавал, что достаточно много повидал вэтом мире, который по существу добровольно оставил несколько лет назад,посвятив себя целиком и полностью исследованиям таинственного и едва ли наполовинуизведанного мира пустыни.

* * *

На аэродроме в Каире они погрузили оборудование в машины, еемуж остался проверить, хватит ли горючего в баках его спортивного самолета,прежде чем трое мужчин отправятся в экспедицию следующим утром. Мэдокс уехал вкакое-то посольство, чтобы отослать телеграмму. А он собирался в город, чтобы,как всегда, напиться в последнюю ночь в Каире: сначала в оперном казино мадамБадин, а затем раствориться в улицах за «Паша-отелем». Все свои вещи он соберетпрямо сейчас, до наступления вечера, чтобы завтра утром не суетиться, а сразувзять мешок – и в грузовик.

Он вез ее в город. Воздух был влажным, а движение медленным,потому что в это дневное время на дороге много машин.

– Как жарко. Хочется пива. А вам?

– Нет, у меня еще масса дел, которые займут часа два.Уж извините, что не смогу составить вам компанию.

– Ничего, – сказала она. – Я ни в коем случае не хотелабы нарушать ваши планы.

– Мы выпьем, когда я вернусь.

– Через три недели?

– Да, возможно.

– Как бы мне хотелось тоже поехать с вами.

Он ничего не ответил. Они переехали через мост Булак, идвижение стало еще хуже. Слишком много повозок, слишком много пешеходов,которые завладели улицей. Он срезал путь на юг и поехал вдоль Нила к отелю«Семирамис», где она жила, как раз выше казарм.

– На этот раз вы наверняка найдете свою Зерзуру.

– Да, я надеюсь.

Он снова замкнулся в себе. Пока ехали, он не удостоил ее ниединым взглядом, даже когда они больше чем на пять минут застряли в дорожнойпробке.

Когда они подъехали к цели, он стал обходителен и вежлив.Таким он ей нравился еще меньше; они делали вид, что соблюдают приличия, ночувствовали себя неловко, как собачка, на которую надели одежду. Они оба знали,чего им сейчас хочется. Она разозлилась. Да пошел он к черту! Если бы еезаконный супруг не был вынужден работать с этим типом, она бы предпочла никогдабольше не видеть его.

Он достал ее багаж с заднего сиденья машины и уже собралсяперенести сумку в холл.

– Не надо, я сама могу все отнести.

Когда она вылезала из машины, он заметил, что ее рубашкавзмокла на спине.

Швейцар предложил свою помощь, но он сказал: «Нет, не надо,леди предпочитает нести сама», – и она еще сильнее разозлилась. Швейцар ушел,оставив их одних. Она повернулась к нему, он протянул ей сумку, она неловкоприжала тяжелую ношу к себе обеими руками.

– До свидания. И удачи вам.

– Спасибо. Не волнуйтесь, я присмотрю за всеми. Онибудут в надежных руках.

Она кивнула. Она находилась в тени, а он, словно забыв ожаре, стоял под палящими лучами солнца.

Потом он подошел к ней ближе, и на какую-то секунду ейпоказалось, что он собирается обнять ее. Но он протянул правую руку иприкоснулся к ее шее так, что она кожей ощутила всю длину его предплечья,усеянного мелким бисером пота.