Виталик опять взглянул на копошащихся над какой-то грудой тряпья старух. Прислушался к звукам раздираемой материи… к другим — чмокающим, сглатывающим. Заметил в стороне от свалки кроссовку «Найк», из которой неряшливо торчало нечто тёмное. И сама кроссовка, некогда белая, потемнела. В одежде Аля предпочитала белый цвет.

Виталик судорожно всхлипнул. Старуха приобняла его и заворковала: не монстр, а любящая бабуся, коей у Виталика никогда не было.

Её подружка, ползавшая на четвереньках у кабины, натужно распрямилась, поглаживая поясницу — точь-в-точь обычная крестьянка, трудящаяся в поле. Поднялась враскоряку. Поддерживая округлившийся живот, поджимая подбородок, шагнула к водителю. Благоговейно взирая на подошедшую, тот сидел, свесив руки на баранку. Старуха наклонилась, придерживая толстяка за щёки, и Виталик решил, что та собирается его поцеловать. Он почти угадал: это оказался поцелуй, но особого рода. Старуха открыла рот — свой нормальный рот — и мягко накрыла им губы водителя. Виталик успел заметить, как толстяк торопливо облизнулся. По шее старухи спазматически пробежала волна. Её подбородок колыхался. Послышались звуки срыгивания. Толстяк в блаженстве закатил глаза, зачмокал. Его кадык заходил ходуном. Толстяк глотал.

Вторая старуха разогнулась и неспешно поплыла по проходу к продолжавшему сидеть на полу Виталику. Её руки оглаживали раздавшееся брюхо. Она сердечно улыбалась. Нормальным ртом.

— Vitka13, — повторилось у Виталика над ухом. Пальцы, одновременно нежные и непреклонно твёрдые, сдавили его челюсти, заставив их раскрыться.

Насытившаяся старуха приблизилась и потрепала его по голове, с которой слетела и куда-то запропастилась панама. От рук старухи пахло печеньем и медяками.

Возможно, подумал Виталик, это будет не слишком противно.

Он обречённо зажмурился и открыл рот пошире.

2021

Старуха

Старуха выкупает комнату на неделю, и с самой первой минуты знакомства Арина Юрьевна замечает за постоялицей странное. Старуха — ну как старуха, лет на десять старше Арины Юрьевны, а той пятьдесят шесть — просит называть себя Эльвирой. Без отчества — оно так и остаётся для Арины Юрьевны загадкой. Airbnb отчества съёмщиков не показывает. Фамилия старухи — Штопф.

Что-то немецкое. Если бы Арина Юрьевна преподавала не биологию, а иняз, то знала бы наверняка. Обращаться просто по имени ей неловко. В школе все учителя зовут друг друга по имени-отчеству, даже стажёрок. Арина Юрьевна к этому привыкла и потому в разговорах с Эльвирой Штопф говорит просто «вы».

Её отказ от отчества Арина Юрьевна списывает на эксцентричность. Старуха и выглядит соответствующе: прямая, долговязая, на каблуках-танкетках, бантики-шарф-солнечные очки и тонны кричащей косметики. Возможно, именно поэтому Арина Юрьевна и прозывает Эльвиру-нет отчества-Штопф старухой: старение, считает она, следует встречать со смиренным достоинством, а такие «костыли» лишь добавляют возраст. Возможно, и потому, что Арина Юрьевна не может себе позволить наряжаться подобным образом. Впрочем, она никогда себе бы в этом не призналась.

Из вещей у Штопф только моднявая кожаная сумочка, что является другой старухиной странностью. Довольно скромный багаж для человека, который собирается гостевать целую неделю. Тут бы Арине Юрьевне и насторожиться.

Но кто их разберёт, этих чудаков? Вещи можно занести и после заселения или докупить — старуха не производит впечатление перебивающейся с хлеба на воду. Наверное, могла бы снять квартиру, а не комнату. И это третья причуда, на которую Арина Юрьевна закрывает глаза.

О чём не раз впоследствии пожалеет.

Но быть странным — не значит быть подозрительным, да и что Арине Юрьевне оставалось? Гнать старуху прочь, отказываться от денег?

Так что она даёт Штопф добро на заселение, а когда вечером делится наблюдениями с Павлом Петровичем, тот и вовсе не реагирует.

— Нет, ну она весьма чуднáя особа, — всё пытается развить тему Арина Юрьевна.

Супруг сворачивает газету, которую пролистывает, ожидая, когда Арина Юрьевна разольёт чай с ромашкой, кидает взгляд поверх очков и рассудительно замечает:

— Разве не иметь чемоданов — преступление?

— Так-то оно так, — соглашается Арина Юрьевна, доставая из духовки печенье и выкладывая его в вазу. — Не знаю… Первый раз у нас останавливается столь необычная особа.

— Всё когда-то бывает впервые, — изрекает Павел Петрович.

— Просто я всегда нервничаю, когда сдаём комнату. — Арина Юрьевна хлопочет над столом. Чашечки наполняются чаем, а кухня — ароматом луговых цветов. — В такое время живём. Люди как с ума сошли.

— Подвоха приходится ожидать от самых нормальных. В тихом омуте черти водятся, — выдаёт муж ещё одну банальность и картинно приглаживает седую шевелюру. — А кстати, почему бы нам не предложить нашей гостье угоститься?

— Я спрашивала, — без охоты отвечает Арина Юрьевна. — Она сказала, что будет питаться сама.

Обеспокоенная, что Павел Петрович вздумает настаивать, она добавляет:

— Давай оставим печенек для Ростика. — Так зовут одного из учеников, с которым Павел Петрович занимается игрой на аккордеоне. Ростик приходит по воскресеньям и пятницам. Сама Арина Юрьевна сегодня репетиторствует с Нелей, которая следующим летом поступает в мед.

К её облегчению, муж согласно кивает.

— Она просила не заходить к ней в комнату, — вносит Арина Юрьевна ещё один кажущийся ей странным штрих в образ старухи, чтобы окончательно отбить у мужа охоту приглашать ту за стол.

— Её право, — откликается Павел Петрович и улыбается успокаивающе. — Всё будет хорошо.

Они ещё не знают, но Павел Петрович никогда не ошибался столь сильно.

***

— Паша, спишь? Паш!

— Нет, утя. Уже не сплю.

— Думала, ты тоже не спишь. Прости.

— Ну что стряслось, пупочек?

— У соседей собака лает. Я час её слушаю.

— Ой, ну ты из-за такого меня разбудила? Я теперь не засну, а мне завтра к девяти в музучилище.

— Прости, пожалуйста. Такое раньше за ней не водилось.

— Это за стеной.

— Она не только лает. Она воет.

— Собака же.

— Первый раз слышу, как воет шпиц.

— Знаешь, как звонить Бутасовым? Пусть её успокоят.

— А то они не в курсе.

— Может, не ночуют дома?

— Тем более, смысл им звонить?.. Кошмар.

— Ты сама себя завела. Сходить, принести тебе таблеточку и беруши?

— Да, будь добр…

— …Во-от, пожалуйста. Не расплескай. И берушки в ушки.

— А что у нас так холодно?

— Сквозит. Кажется, наша гостья открыла окно в комнате.

— Не май месяц так-то.

— Не май.

— Завтра с ней поговорю.

— Поговори.

— И с Бутасовыми. Бедный Чапа. Бросили собаку одну.

— Спи уже, тебе тоже вставать рано.

— Сплю, Паш, сплю.

— Вот умница, хорошая девочка…

— Дурацкий шпиц!

***

Павел Петрович выходит из лифта и сталкивается с Ариной Юрьевной, которая выскакивает из квартиры в домашнем халате, в тапках и с сумочкой в руке. Супруга врезается в него и только тогда замечает. Ахает, хватает за лацканы пиджака и