Мы достигаем пустыни, когда солнце добирается до зенита. Жарко было и раньше, но теперь зной становится просто испепеляющим. В дрожащем воздухе мерцают песчаные дюны, словно политые жидкой ртутью.

Догроны выходят из лабиринта в пустыню, не сбавляя скорости. Мы с Элифасом бьем пятками своих скакунов в бока, чтобы не отстать.

Проходит час за часом. Вокруг не меняется ровным счетом ничего.

Под вечер мы делаем привал. Сафр высмотрел между двумя дюнами широкий скальный отрог, на котором можем поместиться мы все. Устало сползаю с седла, не чувствуя тела ниже пояса. Рубаха Элифаса оказалась спасением. Мне, конечно, очень жарко, но солнечного удара я избежала. Мы изголодались и набрасываемся на провизию, наслаждаясь вечерней прохладой и великолепными небесами, пламенеющими там, где закатилось солнце. Вокруг смешиваются фиолетовые и синие оттенки, легкий ветерок играет с песчинками.

Не обходится без червей, но время их брачных танцев уже позади. Гребни червей скользят над дюнами, как акульи плавники. Мы словно жертвы кораблекрушения, выброшенные на остров посреди океана, который принадлежит им. Тому, кто случайно ступит на песок, грозит верная гибель.

Наступает волшебная ночь. Впервые за долгое время жесткое каменное ложе не мешает мне безмятежно уснуть. Меня стерегут: ворон, землепроходец и догроны. Я не одна, я не рабыня и не ранена.

Но кое-чего – самого главного – мне все же недостает. Наутро я просыпаюсь с одной неотвязной мыслью: обыскать баржу и обрести утраченную память.

В середине дня перед нами появляется лента канала. Баржа стоит на прежнем месте. Владелец квагг, лежащий под большим фонарем в форме пагоды, при нашем приближении встает. Как он, интересно, провел эти несколько дней? Облазил баржу от трюма до палубы или просто терпеливо ждал нашего возвращения?

Догроны никак не объясняют ему отсутствие Эликса и нескольких квагг. Они передают владельцу двух оставшихся животных и расплачиваются с ним весомой горстью волшебных камней. С грустью глажу напоследок морду своей квагги. Если бы не она, меня бы сожрали гарпии или я сгинула бы в пустыне от истощения.

Мы переходим на борт баржи, и Сафр отдает швартовы. Я с замиранием сердца думаю о том, что мы делаем: мы похищаем «Тень на воде».

Обретшее свободу судно медленно скользит. В этот раз догроны не помышляют о буксировке, а доверяются течению.

Спускаюсь в трюм в компании ворона, не покидающего моего плеча. Возвращаюсь со странным чувством: я кажусь себе нежеланной, как будто корабль знает, как я поступила с его хозяином. Будь «Тень на воде» живым существом, она, пожалуй, постаралась бы, чтобы я сгинула в тесном трюме, не сумев выбраться.

Но корабль безмолвствует, только слегка поскрипывает и покачивается. Нет, это всего лишь неодушевленное средство для перевозки имущества колдуна. А еще где-то здесь завалялась моя память.

Я добираюсь до двери в кабинет Эликса. Увы, она заперта. Вырезанные в древесине буквы горят зеленым светом, преграждая путь нежеланной гостье. Я берусь за дверную ручку, но нажать на нее не могу: руны все еще защищают проход.

В отчаянии бью по двери кулаком. Мое имя спрятано там, за этой дверью. Проклятые рунические заклинания! Только и делают, что портят мне жизнь!

– Тебе помочь? – спрашивает голос у меня за спиной.

Я испуганно оглядываюсь. На ступеньке стоит чародей – белое пятно в полутьме. Ворон исчез.

– Прекрати! – бурчу я. – Ты злоупотребляешь магией и сбиваешь меня с толку. А еще заставляешь меня врать про тебя.

– Ах, если бы ты врала только про меня…

Его укол достигает цели: я неприязненно морщусь.

– Тебе бы перестать обманывать саму себя.

Второй укол тоже попадает точно в цель.

Я отшатываюсь, приваливаюсь к двери. Мы находимся в замкнутом пространстве, он стоит слишком близко ко мне – всего на две ступеньки выше, почти меня касаясь. Чувствую его запах, растительный и очень знакомый. В следующее мгновение меня осеняет.

– Мы случайно не родственники?

Теперь шокирован он. Теряет равновесие и чуть не падает, но удерживается на ступеньке, раскинув руки. Он смотрит вниз, лица не видно из-за копны волос. Он не шевелится. Я даже не уверена, что он еще дышит.

– Да, – произносит он одними губами.

У меня подкашиваются ноги, я всем телом налегаю на дверь, чтобы не упасть. Если бы только я могла вспомнить, откуда взялась! Если бы не тонула в вязком неведении!

– Я Жоло, твой брат.

У меня есть брат? Это кажется настолько невероятным, что я не могу устоять и плюхаюсь на ступеньку, сраженная известием. У меня есть брат…

– У меня есть брат… – произношу я громко, как будто нуждаюсь в звуке собственного голоса. Он все обо мне знает, а я не знаю о себе ровным счетом ничего. Мне хочется броситься к нему в объятия, но я стесняюсь. Мы едва знакомы.

Встаю и показываю пальцем на дверь.

– Мне не помешала бы помощь.

Он кивает. Волосы по-прежнему закрывают ему лицо. Он спускается ко мне и упирается в дверь ладонью.

– Прежде чем начать, хочу взять с тебя одно обещание, – говорит он очень важно, не глядя на меня. – Когда к тебе вернется память, нам надо будет поговорить. Обещай, что согласишься меня выслушать.

Не понимая, что у него на уме, я все же соглашаюсь, не тратя время на размышление. «Жоло, мой брат!» – крутится у меня в голове, и мне делается от этого тепло. До чего приятно знать, что он рядом! Я слышу, как Жоло делает глубокий вдох. Древесина вокруг его ладони начинает трепетать, как живая. Дверь коробится, из нее вырастают веточки, на них набухают почки, распускаются и тут же вянут листья. Надпись на двери почти исчезает под наросшей вдруг корой, потом кора отваливается, и на прежнем месте опять зеленеют письмена. Но это уже не прихотливые руны, а грубые ножевые надрезы. Кажется, древесина двери пытается исцелиться. После минуты непрерывных преображений, появления и опадания листвы письмена окончательно стираются. Теперь дверь похожа на толстую необструганную доску. Несколько веточек проникли под язычок замка, поэтому Жоло остается только толкнуть дверь, чтобы она распахнулась, повиснув на одной уцелевшей петле.

Перед нами приемная Эликса.

Я никак не реагирую на произошедшее. Жоло, белый чародей, наделен волшебной властью. Знаю, мне нельзя пройти мимо факта, что он мой брат и одновременно чародей. Все это требует размышлений. Но тема до того серьезная, что я сознательно ее игнорирую – от страха, наверное.

Первым делом надо разобраться с моим именем, остальное подождет.

При нашем появлении на потолке загорается свет. Сияющее рабочее место ждет не дождется хозяина. Работая на Эликса, я убедилась, что он маниакально привержен порядку. Наконец-то его мания принесет мне пользу. Обхожу длинный деревянный стол и направляюсь к шеренге колб и бутылей. Их здесь, наверное, не одна сотня. Я беру одну наугад. На этикете аккуратно выведено «Манон». Беру вторую – «Генриетта». Снимаю еще одну с верхней полки – «Филибер».