– …все время бежали? Да, именно так это и выглядело.

У меня давит в груди при мысли, что они пятнадцать лет были беглецами, потому что хотели защитить меня. А ведь в этом состоял мой главный упрек! Отсюда навязчивые поучения, постоянная потребность переезжать с места на место, как будто их преследовали. Надо же быть такой эгоисткой!

Зажимаю ладонью рот, чтобы заглушить рыдание. Но со слезами мне не сладить, они обильно струятся по щекам. Люди жертвовали собой ради меня, безмозглой девчонки! А я взяла и пропала, ничего им не объяснив. То, чего они больше всего боялись, произошло по моему собственному желанию.

– Наверное, они сходят с ума от волнения! – вдруг доходит до меня.

Жоло опускает свою покрытую перьями голову.

– Между Землей и Эфиром возможен обмен вестями. Это они сообщили нам о твоем исчезновении. Потому-то я и связался с тобой, пока ты спала. В нужный момент мы переправим им счастливое известие.

Это обещание вселяет в меня бодрость. Слезы высыхают, и я вспоминаю, что он не завершил свой рассказ.

– Что произошло после моего удочерения?

– То, о чем говорил Элифас. Бои, большие потери с обеих сторон. Нас разбили, мы отступили в защищенную зону, в анклавы чародеев.

– А сегодня?

– Сегодня все принадлежит колдунам. Мы считаемся париями. Нам запрещено появляться в городах. Люди воображают, что мы чудовища.

– Значит, я тоже отродье чудовищ. Хорошо еще, что это не видно.

– Ты сама ничего не замечаешь?

– Ты о чем?

– После перехода в наш мир ты изменилась. У тебя побелели волосы. Там, в зеленом оазисе, ты, сама об этом не подозревая, прибегала к магии. Ты инстинктивно лечила свою рану при помощи снадобий, предоставленных природой. Я очень горжусь тобой.

Его слова для меня – как удар током: я вскакиваю и бегу в ванную. Там при тусклом освещении вижу в своих коротких волосах белые пряди. Трогаю зеркало, боясь его проткнуть и дотянуться до того, другого лица. Но зеркало холодное и твердое, это непреодолимая преграда.

В нем я сама.

Итак, я – чародейка.

Весь рассказ Жоло – чистая правда.

У меня кружится голова. Я в страшной растерянности. Память вернулась, но я все равно не знаю, кто я. Кем я стану? Альбиносом, вроде Жоло? Желанной добычей для бесчисленных здешних колдунов? Мне предстоит так много узнать!

Я выползаю из ванной, вся дрожа. Потрясение высушило слезы. Привалившись к дверному косяку, смотрю на того, кто называет себя моим братом. Этот странный юноша с бесцветными глазами – моя родня. Возвращение невозможно.

– Ты ведь мне поможешь? – спрашиваю я в страхе. – Ты ведь меня не бросишь?

Жоло подходит и обнимает меня своими длинными руками. Я прижимаюсь к его груди, вдыхая запах свежей листвы. Мой брат, мой старший брат. Как странно!

– А твой… наш отец? – спрашиваю я, немного отстраняясь.

– Отец жив. Мы обязательно его увидим.

Жоло еще должен научить меня уйме вещей, но я прошу его сначала помочь мне разбить остальные колбы с именами. Не желаю больше говорить и слушать, мозги перегрелись от информации. Хочется действовать, думать буду потом.

ИОТАМ… МАРГАРИТА… ЛИЛИАН… КЕВИН… КЛЕМАН… МАТИАС… МАРК… ГЕРТРУДА… ДМИТРИЙ… КЕЛТУМ… БИЛАЛЬ… ЗАК… ТОШИРО… СЕРГЕЙ… ИБРАГИМ… ОМАР… БЕРНАДЕТТ… ЖОЗЕТТ… ВАЛЕРИ… ЭЛОИЗ… БАРАК… РИУШИ… ЭСТЕБАН… ДЕО… ПАУЛА… АНЖЕЛА… ИВАН…

Крики, вырывающиеся из разлетающихся сосудов, сливаются в отчаянный хор. Как я за всех них рада! Они никогда не узнают, что это я избавила их от Эликса и от беспамятства.

Мы заметаем осколки стекла в дальний угол, а потом я веду Жоло к двери в мастерскую колдуна.

– Можешь отпереть?

Он с улыбкой качает головой.

– Только при твоем участии.

– При чем тут я? Мне даже на ручку не нажать, руны мешают.

– Очень полезное упражнение. Тебе пора приступить к учебе. Это элементарно, умеют даже маленькие дети.

При мысли о превращении в настоящую чародейку меня охватывает паника. Одно дело – щеголять рунами на коже и пользоваться волшебным шкафом и совсем другое – пропускать волшебство через себя. Мне понятна разница между колдунами и чародеями: это два совершенно противоположенных мира. Я мотаю головой, в панике глядя на Жоло.

– Нет, я не готова. Страх-то какой!

Жоло хватает мою руку, прижимает к двери ладонь и накрывает ее своей.

– Я не требую, чтобы ты колдовала. Просто почувствуй, что происходит, когда этим занимаюсь я.

Я больше не сопротивляюсь, но все еще трушу, дрожу. Это все равно что отрастить вдруг третью руку и вынужденно сразу пустить ее в ход. Я совершенно беспомощна. Жоло наклоняется к моему уху и объясняет:

– Почувствуй древесину под своей ладонью, все прожилки и неровности. Раньше она была живым деревом. Наша цель – вернуть дереву прежнее естество, заставить снова бурлить сок. Закрой глаза, спокойно дыши, почувствуй, как возвращается жизнь.

Делаю глубокий вдох и сосредоточиваюсь на своей ладони. Древесина слегка вибрирует, чуть заметно покачивается. Это совершенно не похоже на то, как человеческое сердце качает кровь. Я улавливаю скорее сходство с еле слышным пением, с шепотом.

– Я слышу музыку, – докладываю я Жоло.

– Отлично! Сейчас я добавлю еще жизни. Это будет сродни ускорению смены времен года.

Медленная музыка под моей ладонью разрастается в симфонию. Это повесть о растущих по весне ветках, о бурлящем в стволах соке, становящемся липким от летней жары, о хвое, поющей на осеннем ветру, о схваченных изморозью шишках. Передо мной бывшая сосна, я хорошо это чувствую, мои легкие уже полны хвойным духом.

– Ну вот, – говорит Жоло. – Можешь открыть глаза.

Я убираю ладонь, наполнив сосновую дверь пахучим соком. Вся дверь щетинится побегами, она стали шире и толще, сама дверь слетела с петель и каким-то чудом не падает.

– Толкни! – велит Жоло.

Слегка надавливаю на дверь, и она с грохотом рушится на пол.

– Невероятно!

Не нахожу других слов. Я не испытала боли, потребовавшаяся сила исходила от меня самой. Все произошло легко, даже нежно. Жоло берет меня за плечи.

– Понимаешь, почему страх ничего не дает? У нас чистое волшебство, это только диалог с природой.

– Было потрясающе! – Я рассматриваю свои ладони, словно впервые их вижу. – Не могла себе представить, что бывает такое волшебство.

– Идем! – зовет Жоло. – Поглядим, что припрятал Эликс.

Мастерская Эликса осталась такой же, какой я ее запомнила: темной и таинственной. Посреди тщательно убранного верстака высится пустой и холодный перегонный куб. На полках теснятся колдовские фолианты, поблескивают колбы и пробирки с мутными жидкостями. Оплетенные бутыли отправлены под стол, к пустым клеткам. У меня сжимается сердце при мысли о несчастных животных, с которыми я коротала время на барже. Как же давно это было!