Он вздохнул, горько и отчаянно, как вздыхают только от большого горя, и снова взялся за карандаш. Думать о работе, а он почему-то считал это именно работой, было гораздо проще, чем о Лилии Ветлицкой.

Итак, шестая жертва, Дина Кострова. По словам подруги, незадолго до Нового года она рассталась со своим любовником и страшно переживала по этому поводу. Преподаватели, однокурсники ни о чем не догадывались. Дина была закрытым человеком, предпочитая не делиться ни с кем личными переживаниями, и только близкая подруга, с которой они в общежитии жили в одной комнате, знала о том, что девушка часто плакала. Правда, в депрессии она была лишь до Нового года, а затем успокоилась и даже как-то повеселела. Говорила, что неудачная любовь — это не конец жизни, а всего лишь новый эмоциональный опыт. Это было странное заявление для молодой девушки, но подруга не смогла ответить на вопрос, что именно та имела в виду.

— А кто был ее любовником? — спросил Иван Бунин.

— Не знаю, она скрывала это даже от меня. Говорила, что он очень известный в городе человек и, естественно, женат, поэтому она должна хранить тайну.

— В жизни не поверю, что девушка может никому не проболтаться, — усомнился Воронов. — По опыту своей жены знаю, что все женщины — ужасные болтушки.

— Ну, не знаю, — свидетельница на это немного резкое замечание не обиделась, — мне она никогда ничего такого не рассказывала. Правда, у нее есть одна очень близкая подруга, школьная. Она осталась в Вельске, в том городке, откуда Динка родом. Может, она и знала. Динка как раз на Новый год в Вельск ездила, может, и просветленная такая вернулась, что ей подружка мозги промыла.

— А как зовут подружку?

— Наташа, кажется. Вы простите, но я же с ней не знакома. Дина с ней по телефону каждый день разговаривала, так вроде Наташа.

В тот же день сыщики написали запрос в Вельское отделение полиции с просьбой установить школьную подругу Дины Костровой, Наташу, и с ней поговорить. А вот однокурсница больше им ничем помочь не могла.

— А скажите, — спросил у нее Бунин, — как вы считаете, Дина могла повеселеть от того, что решила шантажировать своего любовника? Что-то вымогать?

— Нет, что вы. — Девушка испуганно всплеснула руками. — Динка очень тихая была и порядочная. Она не могла бы ни мстить, ни шантажировать. И потом, она очень его любила, этого человека. Вот так по-настоящему, как в романах пишут.

«Месть», «шантаж» написал сейчас Лавров на исчерканном вдоль и поперек листе бумаги. Глядя на составленный им список жертв и проставленные рядом с их именами только ему понятные значки, он напряженно подумал, кто из шести человек все-таки мог быть реальной жертвой убийцы. Этот вопрос задавали все члены следственной группы. На вчерашнем совещании Бунин спросил мнение всех.

— Да уж не бабки, — фыркнул присутствующий на совещании капитан Зубов. — Эти-то уж точно никому не нужны. Их и так со дня на день бы бог прибрал. — Лиля укоризненно посмотрела на него. — Я так чую, студентка это. Дина. Любовничек высокопоставленный ее убрал, тут как пить дать. Вот попомните вы мое слово, нахлебаемся мы еще, если это окажется чиновник какой-нибудь или депутат. Избавился он от девушки, чтобы харизму ему не портила. Выборы же на носу. А всех остальных для прикрытия мочканул. Точно вам говорю. Так что ждем ответа из Вельска.

— Как версия годится, хоть и не думаю я, что наши политики такие кровожадные, — кивнула Лиля. — Еще какие варианты?

— Колпина? — с сомнением сказал Лавров. — У нее действительно были враги. И эта незадавшаяся усыновительница на вид может быть тихой, а внутри ого-го какие демоны. У отчаявшихся людей демоны отчаянные. И еще Разумовская. История с подсиживанием коллеги по работе тоже не очень красивая.

— Роем в этих трех направлениях, — согласилась Лиля. — Сначала отрабатываем эти версии. Потом более внимательно смотрим на остальных.

Увидев поперечную складку, разрезавшую ее высокий лоб, Лавров понял, что она недовольна.

— Что-то не так, Лилия Юрьевна? — спросил он. Все остальные внимательно на них посмотрели. Лавров тут же покраснел, чувствуя себя нежной институткой, а затем озверел от злости на самого себя.

— Сергей, зовите меня Лилей. Так проще, — устало попросила Ветлицкая. — Нужно понять принцип, по которому он отбирал остальных жертв. Мне Инна Полянская, то есть журналистка Инесса Перцева, сказала, что схема должна быть простой и не иметь исключений. Меня тревожит то, что мы не можем реконструировать его схему.

— Может, все-таки тележурналист? — спросил Зубов. — Мы же установили, что он со всеми жертвами был знаком.

— У журналиста алиби. — Бунин с досадой махнул рукой. — Это абсолютно точно. Константин Сколкин во время совершения всех преступлений, кроме убийства на конкурсе красоты, либо снимал сюжеты, либо пропадал на монтаже. Он все время был на глазах у нескольких человек, так что он — точно не убийца.

— Все-таки какая-то связь с телеканалом «Город» должна быть, — упрямо сказал Воронов.

— Может, убийца видел их всех по телевизору и именно так отбирал своих жертв? — предположил Лавров. — Понимаете, он их не снимал, как журналист, он смотрел на них, как зритель. И брал на заметку.

— Откуда зритель мог узнать, к примеру, что Людмила Яновская одинока? В сюжете ко Дню учителя про это ничего не говорилось, — усомнился Зубов.

— Это могло по ходу выясниться. Он мог подобрать гораздо больше жертв, а потом начать изучать их жизненный уклад более внимательно. Он вообще довольно легко приспосабливается к обстоятельствам. Не побоялся убить Веру в машине перед салоном красоты. Или Разумовскую в толчее конкурса. Оказалась бы Яновская неодинокой, он придумал бы что-нибудь другое.

— Может быть, — задумчиво произнесла Лиля. — Только для нас, ребята, это плохо. Очень плохо. В городе живет пятьсот тысяч человек. У телеканала охват аудитории, согласно социологическим опросам, не менее шестидесяти процентов. Это я вам говорю, как человек, плотно работающий со средствами массовой информации. Так что вычислить одного потенциального зрителя, который видел все сюжеты и программы Сколкина и положил их в основу своего преступления, нам точно не под силу.

— Ты только что сказала что-то важное, — пробормотал Лавров. Все снова оглянулись на него, сидящего в углу, но на этот раз он не застеснялся и не бросился краснеть, как барышня на первом свидании. — Что-то очень важное, только я никак не могу сформулировать, что именно.

Совещание закончилось, и они разошлись. Лавров очень хотел проводить Лилю до дома, надеясь, что отыщет ту неясную тень, которая бродила по закоулкам его сознания, но уже опаздывал на ночную смену, а потому, выйдя на улицу, скомканно попрощался и уселся в свой видавший виды автомобиль. Мама все предлагала купить ему новый, но он гордо отказывался. Стеснялся своей материальной от нее зависимости. Заведя мотор, он проследил, как Ветлицкая села в свой маленький ладный автомобильчик и лихо рванула с места, даже не повернув головы в его сторону. Ну и правильно. Так и должно быть.