– Ага, – сказал Сварог понимающе. – Ну-ну…

Он направился к приближенным покойного барона, махнул находу воинам, и они, уже успев подобрать оружие, заторопились следом.

– Управитель? – спросил Сварог.

Субъект с лицом праведника часто-часто закивал. Глаза еговыражали искреннюю любовь. Губы складывались, чтобы завернуть какую-нибудьневероятно длинную и замороченную, пересахаренную лесть речь.

– А повесьте-ка его, пожалуй, – сказалСварог. – Что это за управитель, если довел город до такого похабства?

Воины сграбастали управителя, но он с неожиданной резвостьювывернулся и пал в ноги, цепляясь за сапоги:

– Ваша светлость, я ж вам пригожусь…

– Ладно, оставьте его пока, – сказалСварог. – Остальных вешайте.

Он плохо представлял, как именно следует управлятьгосударством, пусть и крохотным, но по наитию решил: в таких случаях не мешаетгромогласно пообещать вольности и немедленно повесить наиболее запачканныхдеятелей прежнего режима. Для укрепления своего авторитета в массах и в целяхборьбы с коррупцией. Народу такое поведение всегда нравилось. Особенно когдавешают самых упитанных.

Пятерку холуев до виселицы, торчавшей в уголке площади, таки не довели – толпа, оттеснив воинов, захлестнула и смяла бывших фаворитов.Началась шумная, азартная толчея. Управитель глянул в ту сторону, затрясся.

– Ну, поговорим о государственных делах, – сказалему Сварог. – Здесь люди от природы такие бедные или барон всемало-мальски ценное сгреб в закрома родины?

– Барон, ваша светлость, барон, подлец, негодяй, мерзавец,скотина… – Запас ругательств у бедолаги оказался неожиданно скудным. Этопри его-то должности! И Сварог мельком подумал даже, не ошибся ли, оставив вживых из пятерки именно этого.

– Без лирики, – сказал Сварог. – Где же втаком случае баронские закрома?

– В Ронеро, ваша светлость, в банках Равены, баронсобирался перебираться туда… Я знаю, где лежат все бумаги и счета… – Онвдруг кинулся к бездыханному телу недавнего хозяина и тут же вернулся, обеимируками протягивая Сварогу баронскую корону.

Сварог повертел ее, брезгливо отряхнул от невидимой пыли,напялил на голову, подумал и кивнул:

– Ладно, поживешь пока. Скройся в замок и сиди тамтихонечко. Холуев дотопчут, непременно про тебя вспомнят… – Он жестомотправил одного из воинов следом за управителем, а второго спросил: – Винныйпогреб в замке есть?

– Как же без него, ваша светлость? – На лице воинасветилось искреннее желание предугадывать приказы нового господина.

– Выкатите-ка народу пару бочек, – милостивораспорядился Сварог. – Не больше. Так, чтобы пришлось по хорошему ковшу нарыло. Самим пока не брать в рот ни капли, а то повешу. Дома у тех холуевхорошие?

– Лучшие в городе, ваша светлость.

– Разграбить, – сказал Сварог. – Ноаккуратно. Чад и домочадцев на время этой веселой забавы увести в замок.

– А управителев дом? – с деловым интересом спросилслуживый.

– Управителев дом дарю вам всем, моей вернойдружине, – сказал Сварог. – Отнесите туда раненых. И ухаживать как засобой. Мне каждый вассал дорог.

– Выходит, мне теперь на управителевой дочке женитьсяможно? Она не против, да папаша рыло воротил…

– Женись, – сказал Сварог. – Но чтобы по всемправилам у меня, без блуда!

Судя по лицу вояки, дружина отныне готова была за новогобарона в огонь и в воду.

– Ваша светлость, а какие будут распоряжения насчетдевок!

– Которых? – не понял Сварог.

– У барона в замке – десять девок, как бы для рукоделияи кухонной работы…

Сварог с некоторым даже удивлением посмотрел на баронскийзамок. В целом приземистое строение с одной высокой смотровой башней. Рвыобвалились и серьезной преграды для осаждающих не представляют. Зато стеныкрепкие. Бойницы расположены с умом, надежно перекрывают секторы обстрела. Втаком домике можно отсидеться, выдерживая осаду… Особенно если тебя ублажаетдесяток прелестниц.

– По домам всех.

– Да ведь прижились, стервы, нравится им…

– По домам, – сказал Сварог, повернулся кЛеверлину: – Как у меня получается?

– Неплохо для начала. А дальше?

– Увидишь, – хмыкнул Сварог. – Я тут кое-чтопредпринял. Так, а где наш спасенный?

Человек в синем наряде стоял поблизости – уже со своиможерельем на шее и мечом на поясе. Возможно, кто-то из солдат проявилуслужливость, но, скорее всего, моряк взял себе причитающееся сам.

Он с достоинством раскланялся:

– Милорд, я ваш неоплатный должник. Вас не обиделостоль скупое изъявление благодарности?

– Ничуть, – сказал Сварог. – Коли это несекрет – как вас занесло на костер?

Сварог еще подумал, что ему занятно вести себя каксиятельное лицо на виду у трех сотен подданных. Какой великий актер пропадает!Может, стоило не в армии оставаться, а махнуть в театральный?..

– Больно признаваться, милорд, но причина в излишнейсамонадеянности. Когда твое имя заслужит определенную репутацию на морях,забываешь, что на суше обстоит несколько иначе. Я неосмотрительно отправился наберег, взяв с собой лишь троих матросов. Увы, этот дикий уголок оказался однимиз тех мест, где славное имя капитана Джагеддина совершенно неизвестно…

– Чем я могу вам помочь? Ваш корабль где-то поблизости?

– Милорд, если вы дадите мне оседланного коня, этобудет с вашей стороны столь же неоценимой услугой… Поверьте, я очень спешу.

Он упорно избегал подробностей. Должно быть, имел на товеские причины. Что ж, не стоит лезть в чужую жизнь…

– Джагеддин, – припомнил Сварог. – Капитан«Призрака удачи»?

Молодец ему понравился. Собрать бы таких человек пятьдесят –и вперед. Никакие мертвецы не страшны…

Капитан поклонился:

– Для меня большая честь, что милорду известно названиемоей ничтожной лохани…

– Не слышали ли вы в последние дни что-нибудь окапитане Зо?

Вопрос, видимо, нетактичный – Джагеддин слегка поморщился.

– Милорд, мы с капитаном Зо не интересуемся делами другдруга. Наши сложные отношения принимают порой самые разнообразные формы ивыражения… Мы старые соперники. Во многом.

– Ну, в таком случае можете себя поздравить, –сказал Сварог сухо. – Похоже, выиграли вы – потому что оказались тем, ктопросто-напросто пережил соперника… – Возникшая симпатия тут же иулетучилась. Сколько он уже скитается по здешним далям, а все никак не можетпривыкнуть, что в этой сказке живут не по-сказочному. И один славный человекзачастую рад перерезать глотку другому славному человеку.