особенно когда встретил Машу и успел сказать ей все необходимое. Он ни на секунду не пожалел, что помог «Омеге» уничтожить данные, которые угрожали миру и жизням таких как Маша, Риота, Вася. «Да все люди должны жить без сожаления и боли» — подумал он, и выдохнул, посмотрев на Машину сумочку. Она блестела в некоторых местах под светом редкого солнца, а позолоченные вставочки на углах отражали все пространство кафе. Эта сумочка, последнее что он увидит, вспоминая о девушке, что дорога ему.

Здоровяк смотрел на Саню сверху вниз, головой закрывая свет. Потом посмотрел в сторону, куда смотрел Саша и пробурчал что-то непонятное.

«Запускай» — услышал Александр громкий голос грузного мужчины. Он поднял голову и увидел, как один из солдат нажал куда-то на устройстве, после чего пошел отсчет на две минуты.

— Приятно было поговорить, Сашенька… — медленно сказал амбал и погладил Лаврентьева по голове — как же все-таки жаль, что ты оказался не болтливым…

Он поднялся и Александр слышал, как скрипела его одежда. Громкий стук его ботинок отдавал звоном в его правом ухе. Затем последовал грохот сапог остальных солдат. Саня поднял голову и увидел, что на отсчете осталось полторы минуты. Он попытался встать на ноги, но они подкосились.

«Какой же я жалкий… слабак» — подумал Саня — «Ничего не смог сделать с тем громилой, а ведь Риота предупреждал, говорил, чтобы я был на чеку. Нет, я же упрямец» — Саша ухмыльнулся — «теперь мне нужно сделать что-то с этой бомбой. Хоть я и вызвал «Омегу», они не успеют». Лаврентьев окинул взглядом сидящих вокруг перепуганных людей, половина которых сидели и смотрели в потолок. Некоторые плакали.

«Столько людей погибнут в один миг, и я вместе с ними. Нет, могу погибнуть я один… Обезвредить бомбу не получится, а вот уменьшить взрыв, закрыв устройство собой, это можно. Да не «можно», это мой служебный долг! Я обязан! А Маша? Ей придется жить без меня, да, ей будет грустно, но она будет жить. Прости меня, но я должен. Маша, прошу, уходи» — подумал он.

Саша левой рукой пододвинул к себе стул и встал через силу. Боль в правом плече была невыносимой, но он стиснул зубы и пошел к бомбе, на циферблате которой оставалось меньше пятнадцати секунд. «Прости, Маша! Ты хотела явно не такой финал, да и я тоже. Но не могу по-другому. Пусть умру я один, но эти ни в чем невинные люди не погибнут!»

Он улыбнулся и слезы пошли из его глаз.

«Я понял, какая роль «Омеги» в этом мире. Ни в чем неповинные люди не должны умирать. Жертвовать наша работа. Мой отец тоже, гордо носил звание героя «Омеги». Он был героем, рыцарем, который защищал человечество от любых угроз. Но самая большая опасность исходит от самих людей, этого он не учел и сам стал жертвой людей. И теперь, я, защищаю людей от людей» — Саня усмехнулся, делая один шаг за другим по направлению к бомбе, пытаясь поймать последние благородные порывы в своей жизни — «как глупо это все получается. Я не могу отступить, иначе столько людей погибнет по моей трусости. Прости, Маша, я все уже решил» — подумал он и гордо шагнул навстречу смерти.

Загремело разбитое стекло, толпы солдат с черными щитами побежали по периметру здания, закрывая людей.

«Молодцы, вовремя пришли» — радостно подумал Лаврентьев. Вдруг Саша увидел, что оставалось меньше пяти секунд до взрыва. «Опоздали! Совсем чуть-чуть!» — подумал Саша, ускорив свой шаг и перейдя на бег.

— Саша, дурак! — закричал откуда-то сзади Риота.

«Прости, Риота, больше мы никогда не выпьем с тобой чаю…» — подумал Александр, уже приготовившись упасть грудью на бомбу, на часах которой оставалось две секунды.

Вдруг сзади прогремел глухой выстрел, соединенный с металлическим звоном. В плечо Саши, то которое уже было сломано, со спины вонзилось что-то острое, как кипятком ошпарив все, начиная о правой груди и до кончиков пальцев. Кровь хлынула из сквозной раны, из которой спереди торчал металлический штырь, похожий на жало гарпуна. Лаврентьева с резкой болью, от которой он чуть не потерял сознание, дернуло назад, после чего он упал на спину. Два солдата в униформе «Омеги» набросились на него, прикрыв тяжелыми штурмовыми щитами. В тот же миг прогремел взрыв, и у Саши в ушах зазвенело, а ноги начало жечь, и постепенно боль во всем теле стала угасать. Лаврентьев с облегчением закрыл глаза, которые уже и так ничего не видели, а его мысли стали растворяться в беспорядочном хаосе, постепенно угасая.

Что-то теплое коснулось его руки. Он медленно открыл глаза. Вокруг сиял яркий свет, который был приятен для глаз. Пространства пола, на котором Саша лежал, не было видно, будто то был не пол, а кристально чистое стекло. Вокруг в желтоватом свете парили маленькие белые пылинки, задорно разбегаясь от каждого вдоха Лаврентьева. «Неужели это и есть конец» — подумал он.

«Нет, это еще не конец» — услышал он до боли знакомый женский голос.

Саша приподнялся. К своему большому удивлению, он почувствовал, что плечо уже не зудело от раны. Он посмотрел вперед, и увидел перед собой Машу, которая сидела перед ним, держа его руку у себя на коленях. Он вскочил, схватив ее за плечи. Она ахнула от испуга, а Саша обнял Марию, прижав ее голову к своему плечу. Они просидели так довольно долго. Вдруг, Лаврентьев опомнился и, оттолкнув ее, принялся кричать:

— Нет, нет же! Ты не должна здесь быть, умер только я! Ты должна жить, какого черта ты здесь? — с отчаяньем, надрывая голос кричал он все громче — Маша, я не верю, я не хочу в это верить!

Маша встала. Лаврентьев посмотрел на нее снизу вверх, пытаясь понять, что произошло.

— Я же говорю, ты не умер — нежно сказала она и отвернулась.

— С чего ты это взяла, посмотри, где мы! Это же чистилище, как его и представляли люди во все времена! — кричал он, с болью осознавая, что защитить дорогого человека у него так и не получилось — мне не стоило приглашать тебя сегодня, не сделай я этого, и твоя жизнь не была бы в опасности —