Они прошли под аркой главных ворот, и Тулл повел солдат к казармам их когорты. Улицы были относительно свободны, но по лагерю бродило много солдат. Общий упадок дисциплины означал, что далеко не все легионеры окажутся на своих квартирах в обеденное время, когда прозвучит сигнал. Многие, конечно, придут, чтобы поесть, но некоторые могут и не появиться, в том числе и те, кто приговорен к смерти.

«Если шлюхиных детей не окажется на месте, будем охотиться за ними», – размышлял Тулл. О том, что мятежники могут сплотиться, осознав угрозу, он старался не думать.

У казармы, занимаемой бывшей центурией Септимия, они разделились. Фенестела повел половину отряда к дальнему концу длинного каменного барака; Тулл со второй половиной остался у ближайшего входа, расположенного рядом с квартирой центуриона. В узком пространстве между казармой когорты Тулла и соседней казармой в хорошую погоду обычно собирались на отдых легионеры. Сегодня было то же самое. Их встретили равнодушными взглядами, но могли проявить и интерес, если б они не разошлись, как обычно, по квартирам. Как правило, легионеры в полном вооружении не топтались возле своих казарм.

Тулл, нервничая, отсчитывал удары сердца – двадцать… тридцать… Его солдаты переминались с ноги на ногу. Фенестела сверлил лицо командира взглядом. Двое легионеров, занятых игрой в кости, перестали играть и принялись рассматривать собравшихся солдат Тулла; они начали хмуриться. «Проклятье, – подумал Тулл. – Сейчас поймут». Он уже открыл рот, готовясь отдать приказ зайти в казарму, но тут зазвучали трубы – громко и призывно. Сигнал повторился многократно; то был не обычный призыв на обед, а боевая песнь, звучавшая, как правило, на парадном плацу или на поле боя.

На лицах легионеров, бродивших возле казарм, отразилась растерянность. Растерянность, а потом страх.

– Растянуться и перекрыть проход. Мечи наголо, щиты на изготовку! – крикнул Тулл.

Он слышал, как Фенестела уводит свой отряд за смежную казарму, видел старого знаменосца Септимия, показавшегося в дверях их квартир; тот рысцой подбежал к Туллу. Потом в дальнем конце коридора, образованного двумя казармами, показался тессерарий, явно поджидавший Фенестелу.

Все разговоры в коридоре прекратились. Кости и стаканчики остались нетронутыми. Солдаты перестали толкаться; те, кто чистил оружие, отложили масляную ветошь.

– Что происходит? – крикнул кто-то за спиной у Тулла.

Тот не обратил внимания на окрик и сурово кивнул сигниферу. Они уже всё обговорили – и прошлой ночью, и на рассвете.

– В твоем списке девять имен, правильно?

– Так точно, старший центурион. – Сигнифер был бледен, но держал себя в руках. – Четверо из них отсутствуют.

Тулл уже понял, о ком идет речь. Ему хотелось закричать.

– А остальные пятеро?

– Трое у меня за спиной, старший центурион. Коренастый и второй, рыжий, который с ним борется, и еще солдат, прислонившийся к стене казармы и хлебающий из кувшина. Остальные в своих комнатах в конце казармы. Думаю, лежат.

– Об этих двух позаботится Фенестела. Мы разберемся с этими тремя снаружи. Возьми на себя придурка с кувшином. – Тулл повернул голову к солдатам: – Восемь человек за мной, восемь остаются с сигнифером. Остальные – следите, чтобы никто не ушел. Никто! Вперед!

Тулл направился прямиком к коренастому легионеру с его рыжим товарищем. Пизон, Вителлий и шестеро остальных легионеров не отставали ни на шаг. Солдаты разбегались перед ними, не смея пикнуть или задать вопрос. До приговоренных оставалось двадцать шагов, когда парочка поняла, что происходит. Оба бросились к дверям казармы, надеясь добраться до оружия.

Тулл догонял врага бессчетное количество раз, когда на поле боя неприятель не выдерживал натиска и бежал. Убивать в таких случаях было легко, и рыжий упал, так и не добежав до двери. Тем временем Пизон с Вителлием закололи коренастого. Стоя над трупами своих жертв, все трое переглянулись. Тулл хотел что-то сказать, потом передумал. Слова были лишними.

Сигнифер тоже справился с заданием. По стене казармы тянулся кровавый след от сползшего мертвого тела. Вскоре из казармы вышел Фенестела с окровавленным мечом в руке и мрачно кивнул Туллу.

– Четверо оставшихся – это Костистый, Толстоносый и близнецы, правильно? – спросил Тулл у опциона.

– Так точно, старший центурион. Они пронырливы, как воры.

– Где они?

– Одним богам известно, старший центурион, – виновато ответил сигнифер. – Знаю, что проводили время с приятелями в Восьмой когорте, но сейчас они могут быть где угодно.

– Во имя преисподней, что вы натворили? По чьему приказу это сделано? – Легионеры из казармы поняли, что на них никто нападать не собирается; вопросы и обвинения посыпались со всех сторон: – Убийцы!

Тулл развернулся, испугав солдат мрачным взглядом. Они разом затихли.

– Эти люди – заводилы недавнего мятежа. Они – изменники! – крикнул он, указывая мечом на мертвые тела. – И вы знаете это. Я знаю. Цецина знает, и Германик тоже. Поймите, с их смертью закончатся беспорядки. Останутся только верные присяге, их наказывать будет не за что. – Тулл надеялся, что последние слова окажутся правдой.

Некоторые легионеры смотрели на него, но большинство понурились. Их подавленное настроение и опущенные плечи говорили о том, что, по крайней мере, с этой когортой неприятностей больше не будет.

– Расходитесь, – приказал Тулл. – И не показывайтесь, пока все не успокоится. Фенестела, собери людей. – Сигниферу он, хмурясь, сказал: – Необходимо немедленно начать поиски.

Тулл не был готов к картинам массового убийства, которые они увидели по всему лагерю. Сразу стало понятно, что не все пошло по плану и не всех главных участников мятежа удалось застать врасплох. Тулл был привычен к боям, его не потрясали поля сражений, покрытые телами и залитые кровью. Он научился не слышать ужасные крики раненых. Но никогда раньше ему не доводилось видеть и слышать такие вещи в стенах римского лагеря.

Трупы лежали всюду: на улицах, в проходах меж казарм, на порогах зданий. Пятна и брызги крови обозначали места, где люди умерли или были ранены. Кровавые следы на камнях улиц и размазанные пятна на стенах говорили о том, что раненые пытались спастись от преследователей и ползли в какое-нибудь место, чтобы там умереть. По лагерю были слышны крики и стоны раненых и умирающих. Кто-то оплакивал друзей, кто-то звал мать.

Мимо промчались три лошади, вырвавшиеся из стойла; копыта громко стучали по мостовой. Группами по два-три человека бегали взад-вперед легионеры, быстро проходили кучки невооруженных полуголых солдат. За некоторыми гнались; другие убегали невесть от кого, поддавшись панике. Во главе небольших отрядов шли командиры; трудно было сказать, куда они ведут солдат и для чего.

Казалось, никто не понимал, что происходит.

Ноздрей Тулла достиг запах горящего дерева, который ни с чем не спутаешь. Он оглянулся в поисках источника дыма и увидел, что клубящиеся столбы поднимаются со стороны принципии. «Неужели какой-то глупец поджег штаб-квартиру?» – подумал Тулл. Некоторое время он колебался, потом решил придерживаться своего плана действий. Вокруг полно людей, чтобы погасить пожар, но, если не выследить Костистого с остальными, они могут уйти.