горячей дружбы. Традиционная дружба связывает народ Бельгии с французским народом. Четверть века назад они вместе страдали и сражались в войне против немецких захватчиков, которые теперь вновь ринулись на маленькую Бельгию. Однако не следует думать, что здесь все поголовно нас любят. Страна уже давно подвергается разлагающему влиянию пятой колонны. Под предлогом и под маской нейтралитета определенные элементы до последней минуты играли нá руку Германии. В стране имеются, особенно среди приверженцев фламандской культуры, фанатические поклонники всего германского. Словом, тут есть весьма подозрительные личности, даже «туристы», явившиеся недавно из-за Рейна… Для шпионской работы враг использует женщин… В толпу беженцев, нахлынувших с линии фронта, замешались парашютисты, переодетые в штатское… они будут пытаться сеять повсюду панику. Держитесь очень осторожно в разговорах с населением. Отвечая на какой-нибудь вопрос, вы можете нечаянно сболтнуть лишнее и тем самым дать сведения шпиону… Помните, здесь повсюду, даже в самой маленькой деревушке, могут быть скрыты радиопередатчики. И стоит вам распустить язык, неосмотрительно упомянуть, откуда вы пришли, к какой дивизии принадлежите, какие задачи перед ней поставлены, какие у нее номера полков, — все это окажется прямым осведомлением противника; он использует эти указания для действий своей авиации, своих танков и артиллерии…

Краткая речь Блаза, как ледяной душ, охладила восторги всех этих юнцов, упивавшихся встречей, оказанной им бельгийцами. Они растерянно переглядывались, им хотелось поговорить, но времени не было, пора двигаться дальше… — Ну, поняли, голубчик Фаро? На рассвете катите в Утен-ле-Валь. Я вас буду ждать, а уж там нас часов в семь — восемь утра догонит дивизионный санотряд…

От Экоссина до Нивеля через Фелю километров тринадцать, не больше. Партюрье молча размышлял. Теперь его машина шла в хвосте. Впереди попрежнему была машина Блаза, за ним — Морльера, а потом — Монсэ.

Жан тоже загрустил, думая об инструкции, касающейся отношений с населением, тем более что пламенные излияния радости, какими встречали колонну на главной магистрали, прекратились. Во-первых, дорога шла теперь глухими местами, да и что такое четыре санитарные машины? Проедут, никто и не заметит. А кроме того, энтузиазм, бушевавший утром, к вечеру мог и поостыть. На перекрестках стояли патрули ополченцев. После того, что сказал Блаз, они никому уже не казались смешными…

Жану вспомнились слова Бланшара: «А что, если у нас сорвется?..» Ох, это было бы просто ужасно! В Аркенне переехали по мосту через широкий канал — тот, который тянется от Шарлеруа до Брюсселя. И тут Бланшар заговорил с Жаном: — «Не все поголовно нас любят». Что они хотят этим сказать? Кто это «все»? И кого это «нас»? В прошлом веке Бельгия голосовала за присоединение к Франции. Кто помешал этому? Англичане. А почему бельгийцы хотели присоединиться к Франции? Из-за нашей революции…

Жан сказал: — Я об этом не думал… Не знаю. А вот недавно, на остановке, когда мы набирали бензину… Морльер так был увлечен, в таком был восторге и от пива, и от сирени, и от «Марсельезы», что сказал: «Надеюсь, мы никогда больше не расстанемся с этой страной! Зачем нам расставаться? У нас и язык один и тот же. Франция кончается в Антверпене, а вовсе не в Дюнкерке…»

Бланшар проворчал: — Вон как… Ты уже их аннексировать вздумал. А ты спросил, хотят они этого или нет?

Жан надулся. Ну, конечно, если бы речь шла о русских и о Прибалтийских странах, Бланшар нашел бы все превосходным… Водитель чуть повернул голову и насмешливо посмотрел на своего соседа. Он не спросил, откуда Монсэ это знает, и не стал опровергать его слова. Он пояснил: — Ничего тут общего нет, кроме того, что и Бельгия и Прибалтийские страны лежат у моря. Вот когда во Франции восторжествует социализм, — ну, тогда, понятно, все переменится, и, может быть, бельгийцы пожелают стать… не французами, нет! а гражданами Французской Социалистической Республики… А вот представь себе, что, наоборот, бельгийцы первые вступят на путь прогресса…

Он помолчал с минуту и сердито фыркнул.

— В этом случае, сам понимаешь, если б ты заявился с такой симпатичной идейкой, что граница Франции проходит в Антверпене… ты, значит, просто-напросто разводил бы контрреволюцию… фашизм…

Выбрались на большую дорогу и опять стали двигаться с черепашьей скоростью: по этому маршруту шли танки В-40. К счастью, около Нивеля удалось обогнать их проселочной дорогой. Погода попрежнему стояла прекрасная, солнце бросало вечерние косые лучи. У края шоссе пестрел большой рекламный щит: «Посетите Нивель. Осмотрите древний собор и монастырь XIII века…»

— Эх, хорошо бы! — воскликнул Жан. — Когда война кончится, обязательно приеду посмотреть на этот Нивель…

В Нивеле им опять бросали сирень… Но теперь все это было похоже на конец празднества, и цветы казались какими-то пыльными, — может быть, их бросали уже во второй или в третий раз. А городок в самом деле был занимательный. Архитектура — чистейшее средневековье. Партюрье, ехавший в хвосте, думал о Соланж, о своем письме к Соланж. Дойдет ли до нее письмо? Вся эта нивельская старина — как будто декорация, созданная для тех романов, которые она любит… Так и видишь — королева Жиневра входит в портал вот этой высокой церкви, а Ланселот скачет сюда на могучем коне… Из передовой части примчались связные, оглушая всех треском мотоциклов. Смотрите не ошибитесь при выезде из города, сверните вправо… ехать надо через Иерусалим… да, да, Иерусалим…

К шести часам вечера добрались до Утен-ле-Валя. День уже угасал в золотом закате. Утен — не очень большое селение на перекрестке второстепенных дорог, весь в садах. А из Утена их послали в помещичью усадьбу. Обитатели ее приняли доктора Блаза, но нужно было еще договориться с бургомистром. Старик бургомистр, с седой бородой, расчесанной на две стороны, и с выбритым подбородком, уже обрядился ополченцем: солдатский ремень, фуражка, как у лесного сторожа, в руке — ружье. Решили, что для перевязочного пункта доктору отведут флигель в усадьбе… Досадно, что пришлось устраиваться далеко от дороги, по которой двигались танки В-40. Пойдут войска и не будут знать, где найти летучий госпиталь… Разве вот только связного поставить на дороге. Может быть, кто-нибудь из жителей деревни согласится подежурить? Трое пожилых мужчин и один помоложе, тоже обрядившиеся по-военному, как бургомистр, стали совещаться между собой.

Санинструкторы вылезли из машин. Морльер должен был остаться здесь вместе с Блазом. Он уже выгрузил ящики. Отперли дверь во флигель. В самом деле, идеальное помещение для пункта — большущая комната! Надо только пройтись метлой. — Вам метлу