Мы выметнулись на простор, копыта застучали часто и победно.В последний раз я оглянулся на эльфийский замок. По заросшей виноградом стенеспускается широкоплечий молодой гигант с длинным мечом за спине. Плечевой поясразвит, как у Григория Новака, руки толстые и мускулистые, а миниатюрнаяженщина висит на нем, крепко вцепившись в широкий кожаный с металлом пояс икрепко-крепко зажмурившись. Длинные волосы цвета молодого меда красиворассыпались по узкой прямой спине, достигая оттопыренных ягодиц. Варваропускается быстро, плавно, однако у женщины все равно покачивается иподпрыгивает высокая полная сочная налитая горячая грудь, а ягодицы двигаютсявверх-вниз и в стороны.

Волк тоже оглянулся в прыжке, рыкнул завистливо:

— Сколько же он их навыводил!

— Врага надо бить в самое уязвимое место, —ответил я на скаку. Ветер ревел и свистел в ушах, в носу и забивалдыхание. — Без женщин эти гады быстро превратятся в… что-нибудьнепотребное!

— Да, конечно, — каркнул сверху воронзлорадно, — но согласитесь, мой лорд, что его миссия выглядит интереснее,да?

Мы скакали навстречу утренней заре, впереди появилась роща,уклоняться от встречи не стали, ворон уже прокричал, что там все чисто, мы сволком достигли первой же полянки, ворон плюхнулся на пень и всем видомпоказывал, что здесь самое то место для отдыха, словно мы в пути уже десятуюнеделю.

— Ладно, — сказал я, — переведем дух, нотолько на несколько минут. Рогача не расседлывать!.. Итак, что имеем?

— Краденый меч, — сказал ворон с восторгом.

— Красивый, — согласился и волк. Добавил: —Наверное, дорогой.

— Камешки могу повыковыривать, — предложилворон. — Для своей фамильной коллекции.

Меч в самом деле великолепен, как будто держу длиннуюполоску стекла, настолько меч прозрачен, а когда поворачиваю, на какое-томгновение исчезает вовсе. Я пару раз взмахнул, проверяя баланс, конечно,великолепно, то есть хорошо сбалансированный меч, даже замечательносбалансированный меч, ну просто идеально сбалансированный меч, хотя, на мойвзгляд, коротковат, нет в нем страшного великолепия трехручного рыцарскогомеча, пусть не такого острого, зато грубо надежного, как настоящая мужскаядружба.

— Прекрасная добыча, — одобрил волк. — Я ужначал было тревожиться за вас, мой лорд.

— Зря, — каркнул ворон.

— Почему?

— Героев не убивают, — объяснил ворон. — Яимею в виду, в начале или середине квеста. Но в плен взять должны, иначе что заквест?.. А потом мы из плена убежим, это тоже ясно как нам, так должно бытьясно им тоже…

Волк прорычал:

— Ага, убежишь, а если тебе руки-ноги отрубят?

— Не отрубят, — возразил воронхладнокровно. — Разве что пытать будут… Но опять же никаких увечий. Развечто по морде дадут, но все равно даже прическу не испортят. Пусть хоть кувалдойв зубы, все равно широкая улыбка нашего лорда должна сиять безмятежно инезамутненно. И ни одного кровоподтека…

Он посмотрел на меня, голос слегка поколебался. Я потрогалсебя за челюсть, остро сожалея, что нет со мной зеркала.

— Ты уверен?

— Ну, — ответил ворон уклончиво, — что длявашего лордства пара синяков? Или пустяковые царапины?

Я спросил угрюмо:

— Насколько пустяковые?.. Плечи ободрали, как будтошкуру старались спустить.

Волк сказал с солдатской прямотой:

— Отделали вас, мой лорд, здорово. Места живого нет. Ночто это для настоящего мужчины?

— Да, — согласился я. — Что это длянастоящего? Как жаль, что возвышенное и духовное всегда что-то отщипывает отнастоящести… Ладно, у нас теперь цель — достичь перекрестка и отыскать тамКорчму.

Ворон приподнялся, растопырил крылья.

— Я взлечу повыше, высмотрю?

— Давай. А мы с волком будем выбираться потихоньку.

* * *

Корчма, как и водится, на перекрестке, одна дорога ведет назапад, другая на восток, третья на юг, четвертая — на север. Что-то во мнеподсказало, что можно бы и с прописной: Запад, Восток, Юг, Север, а то и вовсеназвать чиста конкретнее, но это будет совсем уж чересчур, нужно оставить хотьмалость недоговоренности, так принято. Мол, из уважения. Даже из уважения к…Старомодные идиоты, уже дожили до подсказывающего хохота за сценой, а все ещеговорят об уважении и обязательности недоговоренности!

Я оставил Рогача во дворе у коновязи, волк уселся у колодцаи с удовольствием смотрел, как его обходят опасливо, а ворон принялся летатьнад конюшней и делать вид, что бросает в сухое сено горящие угли.

Я толкнул дверь, остановился, узнавая Корчму и не узнавая,она всегда разная, в то же время остается Корчмой. Зал вроде бы стал ещепросторнее, воздух пропитан бодрящими запахами крепкого кофе, крепкого пива,крепкого слова, но, конечно же, без мата, Хозяйка следит строго. Ноздри уловилизовущий аромат жареного мяса, узнаю запах жареного кабанчика, а также гуся,испеченного в глине, фирменный рецепт Мрака, за тяжелыми дубовыми столамизавсегдатаи и робкие новички, хотя видны и нахальные, тех сразу же с охотойбьют табуретками, кружками, лавками, кричат хором: «Читай FAQ, дурило, и ставь(-), если вякнуть нечего», рыжая псина смотрит со стойки строго итребовательно, а когда видит, как какой-то жлоб, объев мясо, начинает грызть исахарную косточку, бежит к нему и требовательно стучит лапой по колену,напоминая, что вообще-то Творец и Карл Маркс велели делиться.

Справа в стене за спинами пирующих две двери, над однойнадпись «Старая Корчма», над другой все те же загадочные буквы «ОР». Из того,где «ОР», дверь распахнулась, выскочил решительного вида вьюноша в дорогойодежде. Он вытирал слезы, бледное лицо преисполнено оскорбленного достоинства,узкие губы плотно сжаты. «Ничего не понимают…» — услышал я горькое, дальше онпронесся через зал, как метеор. Я ожидал, что выскочит из Корчмы, но он уже удвери передумал, плюхнулся на свободное место между стариком в фуфайке ивысокомерным офицером в мундире полковника Рамзеса Второго, жестом велел ему настол всего и побольше, побольше…

Дверь так и осталась приоткрытой, оттуда яркий свет,искрятся и блестят изящные светильники, подсвечники в виде нимф и дриад,голосов из того зала не слышно, все заглушает мощное чавканье со всех сторон,но в щель видно, как на стол вскочил красивый изящный мужчина, похожий на эльфав серебристом одеянии стратосферного летчика, на поясе тонкая шпага с затейливоукрашенной гардой, он вскинул руку, слов я не услышал, но догадался, что нерубленый призыв взять и поделить, а что-то ритмичное…

Да это же стихи, мелькнула мысль. Заинтересовавшись, япопытался прислушаться, но рядом возник спор, нервный худой юноша быстро-быстродоказывал детине с бычьей шеей