— Спасибо, — прошептал я. — Все-таки хорошобыть грамотным в стране дураков!

Все книги затолкал в мешок, мелькнула мысль, что стоило быотдохнуть, набраться сил, а то вообще голова и сердце лопнут, но подумал, чтотам маг, а он не даст мне загнуться, это же неэтично, вот так ухайдакать гостя.

Как можно тщательнее вообразил место, выкрикнул заклинание,в голову ударила кровь с такой силой, что череп взорвался, я потерял сознание…и обнаружил себя полулежащим в одном из кресел, откуда маг уже убрал книги.

Сам маг торопливо перелистывал одну из книг. Заметив моешевеление, вскинул голову. Глаза блестели азартом.

— Очнулся? Да, ты рисковал, но здесь я, так что всетеперь в порядке. Ты проспал не так уж и долго. Просто на будущее распределяйсилы получше. А с книгами ты не промахнулся!

Я напомнил слабым голосом:

— Ты обещал мне указать способ, как убраться из этогомира. Как догадываюсь, мое умение перемещаться имеет некоторые пределы.

Он уже одним глазом заглядывал в книгу, отмахнулся:

— Когда выедешь из замка… если сумеешь, конечно, тамдальше, на перекрестке дорог, увидишь корчму. А корчма…

Я воскликнул:

— Корчма? Перекресток миров?

— Да, — ответил он отстраненно, — она самая…

Глаза его не отрывали взгляда от книги. В отличие от менячитает без всяких амулетов, читает с легкостью и с жаром, как домохозяйкаглотает любовный роман или подросток — порнуху. Я вылез из кресла, усталости всамом деле ни на грамм, адреналин стекает в сапоги, поблагодарил и распрощался,на что маг даже не поднял головы.

* * *

В нашей комнате волк гонял ворона, тот перелетал с места наместо, наконец ворон уселся на раскачивающуюся люстру и орал на соратника,обзывая серым неучем. Волк сел посреди комнаты и пригрозил, что повыдергиваетвсе перья.

— Нашли себе развлечение, — сказал я утомленно,хотя утомленным себя не чувствовал, но надо же показать, что потрудился в ихотсутствие, пусть проникнутся и ощутят вину за безделье, — я тут с магамиобщаюсь, про умные вещи слушаю, терплю, а вам все хаханьки, оттягиваетесь,скинхеды беззаботные…

В дверь постучали, я крикнул: «Открыто», вошел эльф-слуга,напомнил, что в банкетном зале продолжается пир. Я поинтересовался:

— А сюда что-то подать можешь?

Он пробормотал:

— Вообще-то, у нас принято, что все пируют за общимстолом…

— Это пируют, — согласился я. — А мы изволимперед пиром нагнать аппетит, перекусить червячка в тесной компании. У менядрузья больно застенчивые пировать за общим столом!

Слуга посмотрел на них и решил, судя по его задумчивомулицу, что им действительно лучше попировать отдельно.

— Что подать на ужин? — спросил он.

Я отмахнулся:

— Что-нибудь мясное, а на десерт яблок или груш. Алучше то и другое. И винограду выбери без косточек.

Он не уходил, с несчастным видом топтался возле двери,мялся, разводил руками. Я спросил раздраженно:

— Что не так?

— Благородный воин, с мясом нет проблем, хоть быкасейчас на стол, жареного, печеного, маринованного, засоленного — толькоскажите! А вот яблоки, виноград, груши… увы, не сезон.

Я удивился:

— Ну и что?

Он переступил с ноги на ногу, развел руками. В глазах егоросла тревога, не слишком ли сильно меня стукнули по голове молотом.

— Яблоки созревают только в конце лета, — объяснилон терпеливо, — вы, наверное, в своей задумчивости не заметили, что сейчастолько начало. Лета начало. То же самое с грушами и виноградом. Деревьятолько-только отцвели!

Я стиснул зубы. В моей бедной квартире в холодильнике всегдаводятся яблоки, словно там и растут, хорошо очищают зубы, можно сэкономить назубной пасте. Да и груши, как и виноград или любые другие хрюкты, в любомзанюханном магазине навалом. Черт, как могут люди жить без холодильников? Тожемне, эльфы!

— А как насчет магии? — поинтересовался я. —Здесь же маг на маге и магом погоняет! Пусть наколдуют.

Он снова развел руками:

— Благородный варвар, никакие чародеи не могут менятьзаконы природы. Это горами потрясти или замок создать мановением длани — толькосвистните! Но яблоки весной или зимой…

Я сказал угрюмо:

— Ладно, неси только мясное. Или вообще, что у вас таместь. Дикие здесь люди. То есть эльфы.

Когда дверь за ним закрылась, волк спросил тихонько:

— Здорово вы его… пусть теперь думают, что есть такиестраны.

— Да, — ответил я, — пусть думают. Так им инадо.

Двое слуг принесли огромную корзину, запахло вкусно, хотьтолько мясо, да еще сыр, но зато мясо всех зверей и птиц, а с сыром как тольконе изощрялись, что только не выделывали… от бедности, ессно. Едва разложили настоле, на золотых и серебряных блюдах, мы втроем с энтузиазмом принялись задегустацию. Ворон с набитым клювом начал рассказывать, как готовят мясо израйских птиц в Северном Королевстве, волк тут же ревниво заметил, что это всебрехня, никто в том Северном Королевстве не был, значит, все брехня, даже самокоролевство — брехня.

Ворон не успел возразить, дверь отворилась без всякогостука. Вошла женщина, я едва не поперхнулся, ноги сами воздели меня, я едва невытянулся, а руки почти что по швам. Если это не сама королева эльфов, то я нифига не понимаю ни в королевах, ни в женщинах. Такая осанка. Такая фигура можетбыть только у королевы.

— Э-э… — сказал я и поперхнулся. — Э-э… вы не…

Женщина надменно взглянула в мою сторону. Ее фигура, ессно,безукоризненнее безукоризненной, обнаженные груди торчат торчком, дажеторчками, идеально круглые чаши, полные, белоснежные, с пурпурными, словно светящимисяизнутри острыми кончиками. Вообще-то, как вижу, обнаженная грудь в этом миренекий узаконенный стандарт, я скорее удивлюсь, если увижу женщину с хотя бычуть прикрытыми сиськами.

— Вы и есть тот варвар, — произнесла онасеребряным голосом, — который…

Она нарочито помедлила, я поспешил указать на стол:

— …который предлагает вам разделить с ним его скромнуютрапезу! Простите, что делать, но здесь такой бедный люд, такая нищета, что мнепросто нечем угостить вас согласно вашему достоинству, красоте, внешности, уму,сиськам и благородному происхождению.

Она чему-то поморщилась, чему бы это, удивляюсь просто, ноприблизилась к столу. Я отодвинул стул, она вошла между столом и стулом, я также заученно придвинул. Она грациозно села, но в удлиненных глазах появилосьнечто вроде сдержанного, истинно королевского удивления.