Хромой предводитель задумался:

– Как сказать… Мы тоже понесли потери, может быть, не такие многочисленные, как вы. Желательно, чтобы солдаты в крепости не выступили против нас. – Его лицо внезапно озарила догадка.

– Сулейман, ты умеешь писать? Знаешь грамоту?

Эмир кивнул:

– Конечно, Тимур.

– Ты знаешь выражения, которые Ильяс-Ходжа использует в своих приказах, – продолжал Тамерлан. – Мы можем написать приказ о следовании солдат из гарнизона за Сырдарью – будто бы от его имени.

Черные глаза узбека Сулеймана хитро блеснули.

– А ты говоришь дело, Тимур. Думаю, у нас получится.

Новые друзья зашли в шатер и быстро состряпали приказ якобы от Ильяса-Ходжи. А вскоре нукеры злейшего врага потянулись к Сырдарье, пытаясь напасть на след своего господина.

Эмир Хусейн, облокотившись на камень, наблюдал за ними со злой усмешкой. Его коробило уважительное отношение к родственнику эмиров из вражеского стана. Он чувствовал, что Тамерлану суждено стать могущественным ханом – суждено, если этому не помешать, иначе в один прекрасный день он убьет и его, родного брата своей жены.

Мозг Хусейна работал день и ночь, придумывая всевозможные козни, – и не мог придумать ничего достойного. Тимур, по его мнению, был слишком умен и хитер, чтобы не разгадать его планы. Снова приходилось ждать удобного момента, чтобы низвергнуть родственника с той высоты, на которую он себя возносил.

Когда сын Тарагая, все это время провожавший солдат Ильяса-Ходжи глазами, подошел к нему, лицо Хусейна приняло доброжелательное выражение.

– Ты молодец, – сказал он Тамерлану. – Я бы не додумался до такого.

– Может, и додумался бы, – возразил Тимур. – Куда направимся, брат?

Хусейн почесал затылок, сдвинув шапку.

– Мне кажется, мы заявили о себе, – проговорил он, дернув себя за смоляной ус. – Нет человека, который не слышал бы о братьях Хусейне и Тимуре. И поэтому должны разделиться. Ты отправишься на север Мавераннахра, а я на юг. Войско мы тоже можем поделить.

Что-то в лице Хусейна не понравилось Тимуру, но он счел нужным согласиться.

– Конечно, Хусейн, хотя, клянусь Аллахом, я всегда считал, что нам лучше держаться друг друга.

Родственник опустил глаза:

– Если я тебе понадоблюсь, тебе стоит только обмолвиться об этом.

– Как и тебе. – Тамерлан пожал широкими плечами. – Что ж, давай обсудим, кто из воинов пойдет с тобой.

На удивление Хусейна, почти все солдаты пожелали остаться с Тимуром, но тот своим волевым решением поделил войско на две равные части.

– Хусейн – мой брат, – сказал он нукерам, недовольно переговаривавшимся между собой. – Следуя за ним, вы следуете за мной.

– Спасибо тебе, – брат жены сжал запястье родственника, подавив гнев. – Я всегда готов прийти на помощь.

– Я знаю, – Тамерлан обнял его и почувствовал напряжение Хусейна. – Прощай, Хусейн. Что-то подсказывает мне: мы расстаемся ненадолго.

Когда половина войска скрылась за горизонтом, Тимур сделал знак своим нукерам, и войско медленно двинулось по степи.

Глава 27

Черноморск, наши дни

Ювелир оказался прав. Таинственный клиент, впрочем, после сообщения ювелиром его фамилии и адреса, он перестал быть столь таинственным, действительно оказался непричастным к смерти Богдановой. У него было железное алиби – совещание, на котором его видели человек двадцать.

Впрочем, это тоже тщательно проверили. Волошину повезло: в Самарканде работал его бывший однокурсник, который и занялся этим вопросом. Он поговорил с «большим человеком», и тот все рассказал, не думая ничего скрывать.

Да, действительно, его дед был знаком с бабушкой Марии Петровны, Фатимой, знал, что девушка прикарманила жемчужину из могилы Тамерлана, но не заставил вернуть сокровище, потому что был в нее влюблен и надеялся, вернувшись с фронта, жениться. Однако вероломная возлюбленная его