Когда Ирма ушла к себе и мы, прислушиваясь к её тяжёлым шагам на лестнице, переглянулись, Дариан, положив руку себе на шею и тяжело выдохнув, неожиданно произнёс (абсолютно серьёзным тоном):

– Можешь сделать мне массаж шейного отдела? – встретившись с моим округлённым взглядом, красноречиво выражающим недоумение от его просьбы, он решил добавить. – Пожалуйста. Если хочешь, я взамен тебе тоже шею потру, – совершенно обыденным тоном уставшего человека говорил он.

– Ты можешь позволить себе самый дорогой массаж в мире, – приподняла брови я.

– Хочешь, чтобы меня мяла на Багамах какая-нибудь мулатка?

– А ты хочешь мне сказать, что подобный опыт у тебя уже был? – криво ухмыльнулась я.

– Ревнуешь? – в глазах Дариана мгновенно вспыхнули огоньки.

– Мне всё равно кто, где, когда и при каких обстоятельствах тебя мял. Как и то, кого, где, когда и при каких обстоятельствах мял ты.

– Никакой мулатки на Багамах не было, – игриво заулыбался Дариан, но тут же тяжело выдохнул. – Таша, я ведь сказал “пожалуйста”. Мне не хочется сейчас выходить из дома, тащиться в Лондон и отваливать штуку баксов за то, чтобы мне помяли шею.

Гулко вздохнув, я встала со своего стула и зашла к Дариану сзади. Своим согласием я вовсе не потворствовала ему – мне просто было по-человечески жаль его, как брата, только что обнаружившего дозу в организме и клатче сестры, которая, между прочим, является его единственным родственником…

Я вцепилась в его шею всей мощью своих сильных пальцев.

– Ауч! Шшшшш… Та-а-аш-ш-ша-а-ар-р-р… А-а-а-р-р-р… – мгновенно отреагировал Дариан, при этом букву “а” он рычал, а не голосил. Впрочем, он наверняка больше притворялся, чем я действительно могла бы пробить его на реальную боль.

– Достаточно? – довольная его криками, словно произнесённым им вслух признанием моей силы, засмеялась я.

– Продолжай, – опустив голову на грудь, тяжело выдохнул он.

Я продолжила, спустя некоторое время неосознанно перейдя на нормальный, человеческий массаж, целью которого не было вызывать боль. Дариан же сидел с опущенной головой, и я знала, что его глаза закрыты.

– Я ей не отец, – спустя приблизительно пять минут сосредоточенного молчания, Дариан произнёс каким-то внезапно утомлённым тоном, – и тем более не мать. Мне сложно исполнять родительские роли. Какой из меня родитель?.. Плохая из меня замена.

– Ты не должен быть заменой, – сдвинув брови, совершенно спокойно ответила я. – Ты должен оставаться тем, кем на самом деле для неё являешься. Братом. – на этом слове я изо всей своей возможной силы сжала ему плечи, буквально заставив его поднять голову с груди.

– Хорошо, – то ли отреагировав на действия моих рук, то ли на мои слова, с заметным облегчением выдохнул Дариан.

Я продолжила молча мять ему плечи, пытаясь отогнать от себя мысли о том, каково это – одним махом осиротеть, когда до твоего совершеннолетия ещё как до луны, и остаться единственным родственником для младшей сестры, которая ещё даже не выбралась из колыбели. Взрослеть без совета отца и ласки матери, бояться за каждый хрупкий шаг сестры, оставшейся единственным близким человеком, и при этом не только взять в свои руки дело отца, но и поднять его до невероятных высот. Я не хотела об этом думать, потому что мне должно было быть безразлично всё, что хоть как-то было связано с душой этого мужчины, поэтому я заставила себя оборвать раздумья на тему душевных перипетий Риордана. Просто продолжила мять его шею и плечи.

Когда я приблизилась к участку за его ушами, Дариан звучно зевнул, чем неожиданно напомнил мне о своём отсутствии дома этой ночью, что заставило меня неосознанно сдвинуть брови.

– Не выспался? – невозмутимо поинтересовалась я, целиком сосредоточившись на одной точке его шеи.

– Ревнуешь? – довольно ухмыльнулся Дариан.

– Ревность – это негативное деструктивное чувство, испытываемое субъектом, ощущающим недостаток чего-либо со стороны интересующего его объекта в отношении него по причине того, что это недостающее от объекта получает другой субъект. Хроническая же склонность к ревности называется ревнивостью. По-твоему, я похожа на хронически больного человека?

– Пусть не хронически, но периодически ты ведь можешь быть больной?

– Я много чего могу, – всё так же невозмутимо ответила я, резко впившись пальцами в голову сидящего передо мной Риордана и начав её ожесточённо массировать, при этом аккуратно проводя его густые волосы между своих пальцев. – Но быть идиоткой – не мой конёк.

– То есть ты не хочешь узнать, где я был и чем, или возможно даже с кем, занимался?

– Дариан, – ухмыльнувшись, я перевесилась через его плечо и облокотилась предплечьем о стол, чтобы заглянуть в глаза собеседника, – я знаю, что ты не переспишь с другой женщиной, даже если захочешь. Даже если скажешь мне, что сделал это прошедшей ночью.

– Я сделал это прошедшей ночью, – сдвинув брови, серьёзным тоном произнёс он.

– Замечательно, – с удовольствием вступила в игру я. – Я как раз думала, как признаться тебе в том, что с начала октября сплю с ещё одним мужчиной. Днём с тобой – ночью с ним…

Не дослушав до конца, Дариан резко схватил меня левой рукой за шею сбоку, но так, чтобы мне было удобно оставаться в той позе, в которой я всё это время вела с ним диалог.

– Ты врёшь, – в его глазах уже вовсю пылал нехороший огонёк.

– Только не говори, что ты хронически больной, – заулыбавшись, прищурилась я. В этот момент мы уже не сомневались в том, что врём друг другу. Только мне действительно было наплевать на то, врёт ли он мне, в отличие от того, как он относился к правдивости моих слов.

Дариан медленно начал притягивать меня к себе за шею, но теперь я начала сопротивляться, откидывая голову назад, из-за чего он ещё настойчивее притянул моё лицо впритык к своему, после чего уверенно впился в мои губы. Спустя несколько секунд, отстранив меня на десяток сантиметров от своего лица, но не выпустив моей шеи, он без улыбки произнёс:

– Я возьму тебя когда захочу, где захочу и как захочу. В любой момент. И пока я хронически ревную тебя даже к твоим дурацким шуткам, ты даже в мыслях не можешь делить постель с другим мужчиной. Понятно?

Он аккуратно выпустил мою шею из своей хватки, красноречиво скользнув большим пальцем по краю моей скулы и специально зацепившись им за мой локон.

– А если не понятно? – начала улыбаться я, желая перевести всё в шутку, чтобы следующие сутки не думать о серьёзности его выражения лица и голоса.

– Тогда ты обречёшь какого-то пока неизвестного нам мужчину на участь Картера Бишопа, а себя на заточение в замке с драконом. Кстати, я хуже тебя делаю массаж шеи. Твоя шея в моих руках хрустнет в ту же секунду, как только я на неё нажму в половину своей силы.

– Думаешь, я испугаюсь каких-то угроз? – всё менее искренно продолжала улыбаться я. – Ты – не самое страшное, что произошло в моей жизни.