Волкодав взлетел по всходу, прыгая через ступеньки, и ссилой пнул ногой дверь. Ударившись о косяк, она отошла наружу, и Волкодавворвался в комнату. Тилорн, стоявший у залитого солнцем окна, испуганнообернулся.

– Спаси его, если можешь, – тяжело дыша, сказалВолкодав.

Из коридора, ненамного отстав от него, появилась Ниилит. Онауже второй день трудилась на кухне, помогая то стряпухе, то судомойке. Увидевво дворе Волкодава, она сразу бросила все дела и побежала за ним. Ниилитподхватила свёрнутое покрывало, – то самое, унесённое из замкаЛюдоеда, – и живо расстелила на полу. Волкодав опустил на него умирающего.Лицо Эвриха казалось прозрачным, губы посерели, и лишь на шее слабо трепыхалсяживчик.

Тилорн уже стоял подле него на коленях. Длинные пальцыучёного коснулись лба арранта – бледного, в холодных бисеринах пота.

– Спасти можно, боюсь только, мне не справитьсяодному, – сказал он. – Помогите, друзья…

– Что делать-то? – хрипло выговорил Волкодав.

– Обнимите меня. И ни в коем случае не разжимайте рук…

Волкодав и Ниилит бросились рядом с ним на пол и крепкообхватили его с двух сторон. Ладони Тилорна легли на окровавленный животЭвриха, справа и слева от раны.

Сейчас будет молиться, понял Волкодав. Позовёт кого-нибудьна подмогу… Он ошибся: Тилорн молиться не стал, по крайней мере вслух. Зато уВолкодава вдруг замелькали перед глазами огоньки. Так бывает, если долго сидетьна корточках, а потом сразу вскочить. Он почувствовал, как холодеют уши и нос.Тилорн забирал у него часть жизненной силы, чтобы каким-то образом перелить еёв тело Эвриха. Точно так же он, наверное, поступил и со щенком. Вот толькопёсий малыш помещался на ладонях, а сегодня они пытались спасти человека.

Волкодав хотел было оттолкнуть прочь Ниилит, но для этоготребовалось высвободить по крайней мере одну руку, и он не отважился.

Огоньков перед глазами становилось всё больше. Ну уж нет,подумал Волкодав, стискивая зубы и чувствуя, как бежит по вискам пот. Толькопопробуй мне помереть. Ещё чего выдумал. Я тебя для этого у жрецов отнимал?..Где Правда ваша, Боги?.. Почему всякий говнюк, напяливший жреческое облачение,может от вашего имени…

– Всё, – слабым и бесконечно усталым голосомвыговорил Тилорн. – Если это не помогло… Ниилит, девочка моя, посмотри…

Волкодав открыл глаза. К его ужасу, рука учёного,перемазанная запёкшейся кровью, слепо шарила в воздухе. Ниилит схватила еёсвоими двумя.

– Посмотри, как он, – попросил её Тилорн.

– Ты… – начала было она, но Тилорн перебил:

– Со мной ничего не случится. Взгляни, как его рана.

Ниилит склонилась над Эврихом. Вдвоём с Волкодавом ониприподняли арранта и стащили с безвольного тела рубаху. Волкодав отметил просебя, что Эврих дышал уверенно и ровно, и губы из серых сделались простобледными. Аррант выглядел голодным, измученным и ослабевшим, но никак неумирающим. Волкодав нахмурился. Может, это пережитое напряжение шутило с нимшутки, давая увидеть то, что ему хотелось увидеть?.. Ниилит проворно размоталанабедренную повязку арранта. Нагота больного мужчины для неё мало что значила.

Широкая рана, только что зиявшая в тощем животе Эвриха,почти затянулась. Глубокая царапина, слегка сочившаяся сукровицей, – иничего больше. Если не считать отпечатков ладоней Тилорна, выделявшихся набледной коже, как два красных солнечных ожога. Шкурка слезет, решил про себяВолкодав…

Он обернулся к учёному, и весьма вовремя: тот потихонькуоседал на пол. Волкодав сгрёб его в охапку и ощутил немалое искушение влепитьгоре-чародею какую следует затрещину. Как ни смутно было для него сделанноеТилорном, он понял одно: прежде чем прибегнуть к жизненной силе друзей, мудрецвычерпал свою собственную чуть не до дна.

– Ты что над собой учинил?.. – зарычал Волкодав.Видят Боги: будь он вполовину так зол во время поединка с двухцветным, лежатьбы тому на помосте разрубленным на сорок девять кусочков. – Я тебяспрашиваю! Опять ослеп?..

– Нет. То есть я… – оправдывался Тилорн. –Несколько дней, и я буду в порядке…

– Сейчас, – сквозь зубы сказал емуВолкодав. – Ты сделаешь это сейчас.

Больше всего он боялся, что Тилорн скажет нет, и этим всёкончится. Тилорн ведь не из тех, кого можно заставить.

– Потом… – просящим голосом ответил учёный,безуспешно силясь разжать на своих плечах пальцы Волкодава. – Потом… Когдаты выспишься и как следует поешь…

– Я сказал, сейчас, – повторил Волкодав. Он знал,что делает глупость, что Тилорн был прав… что такими делами тоже лучшезаниматься, когда сыт и силён… Но ничего с собой поделать не мог. Толькоподумать, что едва начавшего оживать Тилорна снова ждала беспомощная слабость…слепота… – Я сказал, сейчас!

Если он что-нибудь понимал в людях, Тилорну стало стыдно.Сообразил, наверное, что заставлять друзей заново возиться с бессильным – этоуж слишком. Слабые пальцы оплели запястья Волкодава… Когда-то на руках у СерогоПса умирал человек, которого венн считал своим другом. Тоже, между прочим,аррант. Умирал, замученный непосильной работой и рудничным кашлем, выевшим лёгкие.Как же молил Богов Серый Пёс, упрашивая взять частицу его силы и отдатьдвадцатилетнему старику, так и не посмотревшему перед смертью на солнце… Он исам кашлял после побоев, но умирать не собирался. И, уж конечно, ни лечитьволшебством, ни с небесами разговаривать он не умел до сих пор. Но допустить,чтобы Тилорн… чтобы он опять…

На этот раз он не стал зажмуриваться и увидел, какмало-помалу прилила краска к бледным щекам Тилорна, как начали разгоратьсяживым светом глаза. Сам он, кроме нарастающей слабости и холодка впозвоночнике, ничего особенного не ощущал. Видно, Тилорн до смерти боялся емуповредить. Вот сейчас он откроет рот и скажет: «Всё, хватит». Поняв это,Волкодав покрепче стиснул его запястья и напряг, как умел, волю, силясьперелить, передать Тилорну… неведомо что…

– Всё, хватит, – тихо проговорил Тилорн. – Яже не упырь какой-нибудь.

И отпустил руки.

– А ну встань, – велел Волкодав. – Пройдись.

Тилорн послушно поднялся, шагнул к окну и вернулся.

– Ты и с самого начала так мог? – сидя на полу,спросил Волкодав. Вставать ему не хотелось. – Что же ты сразу-то?..

– Я… – замялся Тилорн. – Я не счёл удобным…

– Предпочёл ехать на мне верхом, – хмыкнулВолкодав.

Тилорн сперва смутился и покраснел, но потом мотнул головой.

– Я думаю, друг мой, – сказал он, – этоотняло бы у тебя куда больше сил, нежели обуза моего бренного тела.

Волкодав презрительно скривил губы. Вставать с полу ему,однако, по-прежнему не хотелось. Собственно, он даже не был вполне уверен, чтосумеет подняться. Последний раз с ним было подобное, когда он выбрался из замкаЛюдоеда – с помятыми рёбрами и в пузырях от ожогов. Тогда ему тоже хотелосьтолько одного… закрыть глаза и спать, спать…