Два тяжёлых клинка взлетали, кружились, ткали в воздухестремительную паутину. Потом всё кончилось.

Полосатый злился всё больше, теряя терпение и осторожность.Каждый раз, соприкасаясь с клинком Волкодава, его меч выходил из повиновения исловно по собственной воле чертил в воздухе кренделя, норовя выскочить изладони. Воин жрецов был готов сожрать венна живьём. Все уговоры насчётнепролития крови были давно и прочно забыты. Он убьёт этого дикаря, так унижавшегоего своим мастерством. Беда только – после каждого выпада приходилось зановоотыскивать венна взглядом: тот всякий раз успевал пропасть неизвестно куда.Глаза начала затягивать багровая пелена бешенства. Никогда ещё двухцветный неведал поражения в поединке. Очередной свистящий замах канул в никуда,полосатого развернуло кругом. И прямо перед собой он увидел испуганные глазапленного книгочея, следившего за схваткой. Из-под расписной личины донёссясдавленный рык. Меч стремительно и кровожадно взмыл над головой…

Волкодав возник между ним и аррантом, как по волшебству.Узорчатый меч взвился в его руке, встречая страшный удар.

Веннский кузнец, живший давным-давно, не подвёл далёкоговнука. Раздался звон и хруст. В руках у двухцветного осталась рукоять собрубком в полпяди длиной. Не разобравшись в горячке, обезоруженный воин ещёпопробовал замахнуться. Потом с руганью швырнул бесполезную рукоять Волкодаву влицо.

Узорчатый меч перехватил её в воздухе – не ровен час, ещёпоранит кого – и уронил наземь в двух шагах от помоста. Потом змеёй метнулсявперёд и, приподняв кольчужную бармицу, свисавшую с личины на грудь, упёрся вподбородочный ремень шлема.

– Снимай рукавицы, – негромко приказал Волкодав.Рубаха на нём промокла насквозь. Он тяжело дышал, но старался говорить ровно.Ни у кого не должно быть сомнений относительно того, кто победил.

Двухцветный, надо отдать ему должное, заколебался… Но мечВолкодава передвинулся с ремня, коснувшись податливой кожи, и в голубых глазахза прорезями личины ярость и непокорство сменились жалостью к себе. Удивительноедело, подумалось Волкодаву, до чего дорожат собственной жизнью люди, привыкшиес безнаказанной лёгкостью отнимать её у других…

Двухцветный медленно стащил одну рукавицу, потом другую.Бросил их на помост.

– А теперь шлем, – сказал ему Волкодав.

Из-под шлема появилась копна кудрявых чёрных волос,слипшихся от пота, и густые усы. Побеждённый был весьма недурён собой. Небось,в самом деле нравился девкам. Волкодав отвёл меч от его шеи и повернулся кпроповеднику. Нелетучий Мыш успел вернуться на плечо и гордо раздувал пушистуюгрудку, считая победу по крайней мере наполовину своей.

– Так я забираю этого человека, – сказал Волкодав.И кивнул на арранта. Тот смотрел на него широко распахнутыми глазами, явно неверя случившемуся.

Волкодав низко поклонился кнесинке, спрыгнул с помоста ипошёл за ножнами и пузырьком. Бравлин встретил его широченной улыбкой: полторычетверти коня серебром были деньгами вовсе не маленькими. Аррант пугливооглянулся на своих недавних мучителей, потом судорожно прижал к груди книги инеуклюже слез наземь следом за Волкодавом.

Толпа весело шумела и улюлюкала, отпуская малопристойныешуточки по поводу Богов-Близнецов и их слуг. Надобно думать, жрец произнёсдостаточно грозную проповедь. Люди всегда рады посмеяться над тем, чем ихсобирались пугать.

Однако мир неизбежно перевернулся бы, если бы УченикБлизнецов позволил кому-нибудь другому оставить за собой последнее слово. Вотон торжественно воздел руки к небу, и голос, привыкший к гулкой пустоте храмов,без труда разнёсся над площадью:

– Благословенна премудрость Близнецов, прославляемых втрёх мирах, и Отца Их, Предвечного и Нерождённого! Внемлите же, маловерные, чтоза кару назначили Они отступнику, который предпочёл сумерки отречения светуистинной веры. Они сделали его рабом дикого варвара, коснеющего в язычестве.Может ли выпасть худшая доля еретику, мнящему себя просвещённым?..

Да, устало сказал себе Волкодав, застёгивая нагрудную пряжкуи пряча в кошель хрупкую скляночку. Переспорить жреца!

Они шли по улице.

– Куда мы идём? – спросил аррант. Волкодав ответилне сразу, и юноша, метнув на грозного избавителя опасливый взгляд, сокрушённопоправился: – Куда ты ведёшь меня… хозяин?

– На постоялый двор, – проворчал Волкодав. –Вымоешься, поешь… а там оставайся или иди, не держу.

Арранту понадобилось время, чтобы переварить эти слова.Потом он нерешительно проговорил:

– Брат Хономер отдал меня тебе в…

Голос его дрогнул.

Брат Хономер, мысленно повторил Волкодав.

– Меня… Эврихом звать, – помолчав, сказалюноша. – Тебя же, я слышал… кнесинка Волкодавом назвала…

– Может, и назвала, – буркнул Волкодав. Если быЭврих не представился сам, он нипочём не стал бы выспрашивать. На кой ему имячеловека, с которым он самое позднее завтра утром распрощается навсегда. А ужсвоё ему открывать…

– Спасибо тебе, – говорил между тем Эврих. –Видно, не перевелись ещё благородные люди…

Замолчишь ты или нет, подумал Волкодав.

…Потом он спрашивал себя, уж не его ли злая досада сглазилаЭвриха. Они были в двух шагах от гостиного двора Любочады, когда навстречу импопался прохожий: среднего роста человек с удивительно незапоминающейсявнешностью, каких в любой толпе с избытком. Он миновал их, пройдя с тойстороны, где шёл со своими книжками Эврих…

Сперва Волкодаву показалось, будто аррант остановился,споткнувшись. Он покосился на неуклюжего спутника… и тотчас крутанулся всемтелом, оборачиваясь назад. Незаметного прохожего нигде не было видно. А Эврихнеподвижным взглядом смотрел сквозь Волкодава, и на лице у него было изумление,смешанное с какой-то детской обидой. Он медленно клонился вперёд, и верхняякнига из стопки, которую он нёс, уже готова была упасть. А по низу его короткойрубахи быстро растекалась и капала на деревянную мостовую густая алая кровь.

Вездесущие мальчишки прыгали на месте, указывая за угол:

– Туда, туда побежал!..

Догнать, ошпарила Волкодава мгновенная мысль. И убить. Да,он догонит убийцу. И тот пожалеет, что родился на свет. Но вот аррант к томувремени изойдёт кровью уже наверняка.

Упасть Эвриху так и не пришлось. Волкодав подхватил его наруки. Эврих слабо застонал и затих. Кровь толчками уходила из широкой ранывнизу живота. Книги в тяжёлых кожаных переплётах рассыпались по мостовой…

– Соберите! – рявкнул Волкодав мальчишкам. И сломяголову кинулся в раскрытые ворота, потом через двор. Постояльцы, попадавшиесянавстречу, в ужасе шарахались прочь.