– Спасибо!.. – хором отозвались Ниилит и Тилорн.Эврих нерешительно улыбнулся. Он ещё не взял в толк, как вести себя сВолкодавом.

Венн ссадил Мыша на стол и направился к стойке. Когда-то ондолго раздумывал, позволительно ли пускать зверька на стол, почитавшийся у егонарода Божьей Ладонью, или следовало кормить его на полу. Потом насмотрелся,как в придорожных кабаках эту самую Ладонь били спьяну кулаком, царапалиножами, а то и попросту оскверняли… и решил, что от чистоплотного маленькогоМыша ей уж точно никакой обиды не будет. Да и не с Божьей ли Ладони питаласьвсякая живая тварь…

Служанка за стойкой стояла к нему спиной, облокотившись нагладкую вощёную доску и болтая с судомойкой, выглянувшей передохнуть.

– Лес привезли с Зелёных Озёр, – поясняла онаподруге, видимо, пересказывая слышанное от кого-то из постояльцев. –Гуляют, говорят, страсть! Хоть бы нас обошли. Возчики тамошние…

Волкодав порылся в кошеле и негромко сказал:

– Сделай милость, красавица, покорми.

– Господин не показывался с позавчерашнего утра, –поворачиваясь к нему, игриво хихикнула розовощёкая молодая служанка, и Волкодавзапоздало сообразил, что проспал почти двое суток. – Господин, наверное,был занят чем-нибудь… весьма утомительным…

– Дай кружку молока, если есть, – сказалВолкодав. – Ещё кусок хлеба и блюдце.

– Может быть, яичницу с салом? – спросиласлужанка.

При мысли о пузырящихся яйцах и сале, жарко шкворчащем насковороде, у Волкодава потекли слюнки. Он мысленно взвесил свой кошелёк.Деньги, что отсчитал ему Фитела, таяли медленно, но неотвратимо.

– Молока и хлеба, – повторил он. – На двамедяка.

Держась за край когтистыми сгибами крыльев и опустивмордочку в блюдце, Нелетучий Мыш уплетал любимое лакомство: хлеб, размоченный вмолоке. Волкодав жевал свою краюху, запивая из кружки. Он очень любил молоко. Ивсегда вспоминал, как впервые вволю напился его, выйдя из рудника. Молоко былозамечательное, с роскошных горных лугов, – парное, целебное, жирное. Ночто после этого делалось в его животе, отвыкшем от человеческой пищи!..

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Тилорн.

Волкодаву не надо было смотреть в зеркало. Он сам знал, чтовыглядит скверно. Он пожал плечами. Врать он так и не выучился, а значит,разговор следовало направить в другое русло. Он приподнял пальцем дальний крайблюдечка, чтобы Мышу было удобней, и сказал:

– Иголку с ниткой я купил, вино принёс. Когда шитьбудешь?

Тилорн провёл рукой по бороде, и Волкодав отметил про себя,что ногти у него на пальцах почти совсем отросли. Тилорн подумал и кивнул:

– Пожалуй, хоть сегодня.

Волкодав молча кивнул в ответ. Не сознаваться же, чтоглубоко в животе вдруг стало пусто и холодно.

– Позволь спросить… – осторожно кашлянулЭврих. – О каком шитье идёт речь?

– Речь идёт о том, чтобы вот этот маленький храбрецснова начал летать, – сказал Тилорн. – У него, если ты заметил, крылопорвано. Сейчас доест, и я тебе покажу.

Мыш вправду не выносил, когда его беспокоили за едой. Но вотс блюдца исчезла последняя капелька, и зверёк благодушно позволил учёномурастянуть на столе покалеченное крыло. Тилорн стал водить пальцем поразорванной перепонке, объясняя Эвриху, каким именно образом он собиралсяперекроить и составить лоскутки кожи. Эврих слушал внимательно и с явнымзнанием дела, только время от времени напряжённо хмурил блестящие золотистыеброви.

– Просвещённейший Аледан, – заметил оннаконец, – советует умащивать раны, во имя скорейшего их заживления,мёдом.

– Особенно старые и неизлечимые, – вдруг подалаголос Ниилит. От волнения саккаремский акцент был заметней обычного. – А ктолько что нанесённым Зелхат Мельсинский советует прикладывать свежую печень,дабы ток крови не распространил лихорадку по всему телу…

Она выпалила это единым духом и смущённо покраснела.Волкодав посмотрел на Эвриха и увидел, как на его лице промелькнула теньраздражения. Стоит ли, дескать, пригожей юной девушке встревать в разговордвоих учёных мужей? Девушки должны быть красивы. И хватит с них.

Потом раздражение пропало, сменившись изумлением илюбопытством.

– Тебе знакомо имя великого Зелхата, дитя? –спросил Эврих. – Но откуда?..

Ниилит залилась румянцем гуще прежнего и даже придвинуласьпоближе к Тилорну, рядом с которым сидела. Не ко мне, подумал Волкодав,сидевший по другую сторону. К Тилорну. А если бы перед ней был не безобидныйучёный спорщик, а настоящая опасность?.. Что-то подсказывало Волкодаву, что и вэтом случае она кинулась бы к Тилорну. И, пожалуй, заслонила бы его собой. Воттолько Тилорн вряд ли это позволил бы. Мудрец обнял девушку за плечи, и егодвижение никто не назвал бы чисто отеческим.

– Я читала книги благородного Зелхата… – чутьслышно выговорила Ниилит.

– Наверное, что-нибудь из «Родника Исцеления»? –допытывался Эврих.

– Да, и эту тоже…

Тилорн улыбался с такой гордостью, как будто это он самнаучил Ниилит грамоте и приохотил её к книгам. Книги, подумал Волкодав, молчаслушая, как увлечённо болтали между собой три спасённых им человека. Сам он ниодной книги в своей жизни не прочитал. А они? Штук по десять каждый, наверное.Может, даже и больше. Из вежливости они говорили по-сольвеннски, но Волкодав,знавший этот язык не хуже своего родного, в скором времени потерял нитьразговора, а потом и вовсе перестал что-либо понимать.

Глубоко внутри, точно хищный сом под корягой, пробудиласьглухая обида. Так, наверное, обижается юный отрок, когда могучий боярин,прошедший сотню сражений, небрежно выбивает у него из руки меч и спешит сойтисьв потешном поединке с равным себе по искусству.

Нелетучий Мыш лежал кверху брюшком, нежась под ласковыми иосторожными руками людей. Волкодав поставил кружку на стол и ушёл на крыльцо.Странно. Он никогда не завидовал богачам и знатным вельможам, у которых емудоводилось служить. Зато этим троим, которых он, вообще говоря, одевал икормил… он был едва ли не зол на них оттого, что они запросто рассуждали очём-то, ему решительно недоступном…

Спустя некоторое время сзади пискнула дверь, и на крыльцепоявился Эврих.

– Куда же ты ушёл, благородный варвар? – веселоспросил он Волкодава. – Тебе, верно, показался неинтересным наш разговор?

Волкодав не ответил, но у той его половины, которая считаласебя собакой, шевельнулась на загривке щетина. Эврих глубоко, с наслаждениемвздохнул и сел рядом с ним на тёплые, удивительно гостеприимные доски.

– Какой человек!.. – проговорил он и положил рукуВолкодаву на колено. – Если бы ты только знал, варвар, какому светочузнаний тебе выпало счастье служить!.. Подобные умы приходят раз в пятьсот лет,чтобы оправдать существование мира…