Это был какой-то заколдованный круг!

Виктория Юрьевна решила отложить эти бесполезные иутомительные размышления до более удобного случая, а пока заняться самымнасущным — собственной внешностью.

Она осмотрела свое лицо, привычно пришла в ужас от егосостояния и вспомнила, что у нее есть замечательный крем фирмы «Ликофарм»,выигранный во время рекламной акции. Об этой косметике рассказывали настоящиечудеса, но Виктория все не могла собраться, изучить инструкцию и начать курс.

Ведь применение таких косметических средств, как иприменение лекарств, должно быть регулярным…

Она открыла золотистую коробочку с характерным чернымтрилистником, вытащила из нее листок с инструкцией и начала читать, но в этовремя из коридора донесся грохот и истошный вопль.

Виктория вздрогнула, выронила коробочку и бросилась напомощь.

Вениамин стоял возле распахнутого стенного шкафа, до колензасыпанный вывалившимися оттуда старыми журналами, коробками из-под обуви,кастрюлями. Он был бледен, как полотно, правую руку держал высоко поднятой. Изуказательного пальца капала кровь.

— Виктошенька, — воскликнул он голосом зверскизамученного, но не выдавшего своих соратников партизана, — у нас ведьгде-то есть йод? Ты видишь, у меня кровотечение.

Вика тяжело вздохнула и отправилась на кухню за пузырькомйода.

— Скорее, если можно! — простонал муж. —Боюсь, как бы у меня не началось заражение крови.

Виктория капнула на царапину йода и осведомилась:

— Чем это тебя так угораздило?

— Вот этим! — Венечка кивнул на осколок хрусталя.Виктория Юрьевна узнала один из бокалов, которые привезла в прошлом году изКарловых Вар.

Отчего-то Александре они очень не понравились, она сказала,что это верх безвкусия, и Виктория Юрьевна засунула коробку с хрусталем встенной шкаф, чтобы по забывчивости не поставить их на стол, когда Александратогда еще со своим мужем Венечкой приходили к ней ужинать. Теперь же в душеВиктории Юрьевны происходила переоценка ценностей, бокалы показались оченькрасивыми, их Стало безумно жалко.

— Ты разбил все? — осведомилась она, закипая.

— Тебе какие-то пошлые стекляшки дороже моейжизни! — жалостно всхлипнул Вениамин. — Может быть, я истекукровью.., ты же видишь, что кровотечение не останавливается, но тебя, конечно,волнуют только эти дурацкие бокалы!

Действительно, на его пальце выступила еще одна капля крови.

— Не такие уж они дурацкие, — обиделасьВиктория, — ну ладно, подожди, сейчас я принесу пластырь!

— Хорошо, — слабеющим голосом проговорилВениамин, — я пойду в комнату и прилягу на диван.., у меня что-то кружитсяголова, и такая слабость.., наверное, это от потери крови!

Придя в комнату с пластырем, Виктория увидела мужа надиване. Он лежал с видом умирающего праведника, вытянув к потолку поцарапанныйпалец, и едва слышно стонал.

Следующие два часа Виктория наводила порядок в коридоре,укладывая на место все то, что Венечка выворотил из стенного шкафа. Прочудодейственный крем фирмы «Ликофарм» она, разумеется, благополучно забыла.

Павел Петрович поставил машину за кустиками, откуда можнобыло, не бросаясь в глаза, видеть нужный подъезд. Надежда достала из сумкистарый полевой бинокль, который временно реквизировала в хозяйстве своего мужа,и положила его перед собой. Затем она вынула мобильный телефон и покачалаголовой:

— Денег на счету маловато! Надо было по дороге заехатьи положить на счет рублей триста, а то как бы не отключили…

Она набрала номер Раисы. В трубке раздавались только длинныемонотонные гудки.

— Нету дома, — огорченно проговорила Надежда,положила телефон и вооружилась биноклем. Подъезд резко приблизился, так чтотеперь была отчетливо видна облупившаяся краска на двери и косо приколотаязаписка, сообщавшая, что завтра в доме будет отключена горячая вода.

— Холодильник разморозить надо, — вспомнилаНадежда по ассоциации, — пока продуктов не очень много…

Из подъезда вышел аккуратно одетый и причесанный мальчишкалет десяти, огляделся и припустил в сторону детской площадки.

Вслед за ним выскользнула тощая пестрая кошка, уселась накрыльце с самым независимым видом и принялась умываться. Неторопливо подошластаруха с полной сумкой — должно быть, вернулась из магазина. Прежде чем войтив дом, она остановилась на крыльце и что-то сказала кошке. Кошка поднялась инехотя отошла. Старуха скрылась в подъезде, и кошка снова вернулась на своеместо.

Больше ничего не происходило. Время тянулось удивительномедленно, казалось, что оно совсем остановилось. Надежда взглянула на часы и судивлением убедилась, что они находятся на своем наблюдательном пункте всегосорок минут.

— А если она вообще не придет? — подал голос ПавелПетрович. — Сколько времени мы тут будем торчать, как три тополя наПлющихе?

— Почему три? — машинально переспросилаНадежда. — Нас ведь только двое.

Она достала из сумки упаковку крекеров и протянула Павлу:

— Хочешь?

— С маком? — переспросил тот. — С маком хочу.

Он захрустел крекерами, а Надежда снова подняла бинокль.

К подъезду, хромая и спотыкаясь, шел давешний десятилетниймальчишка. От прежней аккуратности не осталось и следа — рубашка порвана,волосы растрепаны, на колене и локте красовались огромные ссадины. Мальчишкахныкал и размазывал слезы грязным кулаком. Кошка, увидев его, предусмотрительноскрылась.

— Погуляли, — констатировала Надежда, быстро он,однако…

Дверь захлопнулась за мальчишкой и почти тут же сноваотворилась, выпустив небритого запущенного мужичка в стоптанных сандалиях набосу ногу и с авоськой пустых бутылок в руке. Лицо мужичка выражало крайнююстепень похмельного страдания.

— Попробуй еще раз позвонить, — проговорил Павел,прикончив крекеры.

— Да не пришла она еще, — возразилаНадежда, — никакая подходящая женщина в подъезд не входила.

Однако она еще раз набрала номер, просто чтобы чем-то занятьвремя. Телефон Раисы, как и прежде, ответил ей длинными гудками.

Надежда подумала, что, если Павел спросит, как выглядитРаиса, она будет иметь бледный вид, потому что она ее ни разу не видела.Понадеявшись на свой внутренний голос, который, правда, в последнее времяусиленно манкировал своими обязанностями, Надежда притихла.

Прошло еще полчаса, и небритый мужик вернулся. На этот раз унего в авоське вместо десятка пустых бутылок болтались две полные, а лицовыражало радостное предвкушение.

— Маленькие радости… — пробормотала Надежда.