но сейчас вы находитесь в безопасном месте, где вам помогут. Я готова вам помогать, но сначала позвольте мне послушать вашего ребенка.

Челюсть ее снова напряглась, и она заговорила по-китайски.

– Я не хочу этого ребенка, – перевела Мэй. – У него много отцов и все они злые люди.

Мы с Мэй обменялись взглядами. Очень сложно будет выбить для Пей Суан помощь, в которой она нуждается, но еще сложней – разобраться с медицинскими и моральными проблемами в отношении нежеланной беременности, которая зашла слишком далеко, чтобы ее прервать.

– Мне понадобится некоторое время, чтобы организовать для вас помощь на сегодня, – начала я.

Мэй переводила мои слова.

– Надо сделать несколько звонков, и пока я буду ими заниматься, вас осмотрит врач. Мэй останется здесь, и вы сможете сказать нам, что вам нужно.

Я пошла к дверям, но потом обернулась к жалкой фигурке, сидящей со скрещенными ногами на кровати.

– Обещаю, пока вы здесь, вам ничто не угрожает.

Я подождала, пока Мэй переведет мои слова, а потом вышла и осторожно прикрыла за собой дверь.

Вернуться в комнату ожидания было все равно что телепортироваться на фондовую биржу в разгар торгов. Отделение по-прежнему кишело людьми, разве что за то время, что я провела с Пей Суан, старые лица сменились новыми, не менее раздраженными и нетерпеливыми, чем предыдущие. Пары громко возмущались под звон телефонов, раздраженно махали руками в сторону поста дежурной и палат, в которых не было свободного места. Сорайя о чем-то спорила с Мэдж возле поста, и я приготовилась к перекрестному обстрелу.

– Сорайя, – начала я.

Они с Мэдж уставились на меня под неумолчные звонки телефонов у них за спиной.

– У меня семнадцатилетняя пациентка, первая беременность, срок неизвестен, которую нелегально ввезли в страну, и которая до этого ни разу не проходила осмотров.

Сорайя подняла идеально ухоженную бровь.

– Вы можете быстро ее осмотреть, пока я кое-куда позвоню? Ей негде жить, нет денег – вообще ничего.

– У нас тут что, Красный Крест? – фыркнула Мэдж. – Серьезно, Хэзард, у тебя такие попадаются в каждую смену. Как после битвы на чертовой Сомме!

– Мне очень жаль.

Она была права. В отделении работы невпроворот – сплошь пациентки с болями и осложнениями, – а я занимаюсь одной Пей Суан. В то же время я знала, что не смогу просто наскоро ее осмотреть и вытолкать обратно за дверь. Уже в который раз я вспоминала о моих собственных родственниках, оказавшихся на чужих берегах лишь с тем, что на них было надето, и безымянных незнакомцах, которые им помогли. Для Пей Суан я была одним из таких незнакомцев, и я дала ей обещание.

– Я позвоню, а потом начну принимать пациенток.

– Ну, черт побери, аллилуйя, – ответила Мэдж и поспешила в палату, а Сорайя отправилась к Пей Суан в бокс. Пост был целиком в моем распоряжении, вот только телефон продолжал звонить.

Вопреки мнению большинства коллег, я вовсе не лагерь для беженцев в одном лице, так что мои представления о благотворительных организациях, помогающих женщинам, были, если честно, ничтожны. Все происходило в пятницу, после полудня, и я понимала, что если за несколько часов не успею значительно расширить свои познания относительно этой системы, Пей Суан так и останется бездомной и голодной на все выходные, либо просто решит раствориться в толпе, с которой случайно сюда забрела.

В следующий весьма напряженный час я сделала массу звонков – во все местные благотворительные организации, занимающиеся беженцами и бездомными, поговорила с тремя разными отделами управления внутренних дел, выслушала несколько длинных успокаивающих мелодий, пока вокруг, словно торнадо, бурлило приемное, и, наконец, дозвонилась до кого-то, кто мог открыть дело Пей Суан и временно устроить ее в городском хостеле.

– Огромное вам спасибо, – сказала я дружелюбной незнакомке на другом конце телефонной линии. Один за другим в команде, играющей на стороне Пей Суан, появлялись новые игроки – небольшой, но растущий состав в противовес насильникам, с которыми она столкнулась до того.

– Это прекрасно. А вы не подскажете, как довезти туда нашу пациентку? Конечно, я могла бы посадить ее в такси, но у больницы нет такой статьи расходов…

– Мы отправим шофера из… сейчас посмотрю…

Она поколебалась, а потом назвала организацию-подрядчика.

– Он предъявит служебное удостоверение. Прибудет в больницу к четырем часам, если сможете до того подержать пациентку у себя.

Сердце у меня упало. Компания, которую она упомянула, получила подряд у государства и теперь перевозила бывших заключенных из тюрем и колоний в хостелы и больницы; о ней не раз сообщали в новостях, упоминая о плохом обращении с клиентами и пренебрежительном отношении к мигрантам. Но даже это было не главное – в ответе служащей присутствовало одно слово, которое внушило мне страх: «он». Выслушав историю Пей Суан и обещав ей помочь, я, несмотря на все мое глубинное чувство общности с этой девушкой с другого края света, сознавала, к чему сведется моя помощь: я стану еще одним незнакомцем, передающим человеческий груз в руки незнакомого мужчины.

– Ладно… ладно, хорошо, – ответила я в трубку. – Я его встречу.

Стоило мне отключиться, как телефон зазвонил. Потом еще раз и еще. Так прошел весь остаток дня: пациентки сменяли друг друга в комнате ожидания, телефон беспрерывно сигналил, персонал метался по отделению, словно санитары на поле боя, вытаскивающие раненых на носилках из-под огня. Пока Пей Суан (которая, как сообщила мне Сорайя, была на тридцатой неделе беременности) дожидалась в боксе, я изо всех сил старалась работать как обычно. Я осмотрела двух женщин с кровотечениями, одну с разрывом плодного пузыря, одну с преждевременными схватками, четырех с замедлением движений плода и пациентку, упавшую в обморок в амбулаторном отделении, которое было перегружено еще сильней, чем приемное. К моменту, когда светловолосый мужчина в синей куртке в половине четвертого явился на пост, я почти сумела избавиться от постоянных мыслей о Пей Суан, но стоило ему предъявить свое удостоверение, как эти мысли вернулись с еще большей силой.

– Я приехал забрать пациентку, – сообщил шофер. Из кармана он достал сложенный листок бумаги – меньшего размера и не такой потрепанный, как у Пей Суан, – и, поморщившись, попытался прочитать ее имя.

– Пэй Шун, тут так написано. Ну или вроде того.

Он коротко мне улыбнулся.

– Душечка, вы уж приведите ее поскорее, будьте так добры. Мне надо еще троих доставить до конца смены, а пробки на дорогах просто кошмарные.

Я вовсе не собиралась торопиться ради него и после тяжелого рабочего дня не готова была держаться душечкой ни с ним, ни