Саламандра сверкнула глазами, чуть придвинулась и хвостом подкатила мне волшебный русалочий клубок.

– Сговорились! – возмутилась я. – Уже и саламандра меня сватает за Кощеева.

Ящерка забавно села и уставилась на несчастную Ягу, явно ожидая, когда я приступлю к работе. Что-то подсказывало, что в деле под названием «стащи клубок и притащи его к Марье» он сыграл не последнюю роль. Ну, Оливер, попадись ты мне, сват хвостатый!

Но было что-то в словах моего фамильяра, задевшее меня. Нет, не годится это Марье из рода Яг выпрашивать внимание чьего-то мужчины. Да что там… захочу – и любой мужчина будет моим, уж ведьма-то я сильная. Любой… Но не Влад Кощеев. Да и нужно-то мне настоящее, искреннее и светлое чувство. Никакая магия подобного не создаст.

Что я теряю, если не попробую?

Возможность быть счастливой.

Некстати вспомнились все эти разодетые невесты, в атласе, мехах да драгоценностях, и я сощурилась, уже понимая, что не отступлюсь.

Клубок лег в мои руки, и я погладила его. Чуткая магия согрела пальцы, поманила… Что же создать? И что понравится Кощееву?

Немного подумав, решила вышить чистое озеро, на котором плавали два лебедя, и вокруг летний лес. По берегам просились лазоревые цветы и кусты шиповника.

На том и остановилась. Вдела нить в иголку, вставила ткань в пяльцы и принялась за работу. Действовала аккуратно, медленно и уверенно. Волшебный клубок сиял в руках, впитывал частицу моей силы, иначе и быть не могло, а я творила. Творила и думала о Кощееве. Вспоминала его взгляды, слова и жесты, краснела и снова бралась за нить, послушную моей воле.

Вот уже вспыхнули на ткани и озеро с лебедями, и деревья с цветами, а чего-то все равно не хватало. Кажется, серебряных рыбок. Поддалась интуиции, доверилась…

Когда закончила работу, меня нещадно клонило в сон, но, как ни странно, я смогла выспаться и в этот раз даже встала раньше, чем могла бы. Сдается, Огонек, судя по его довольному взгляду, применил какие-то чары и добавил мне сил. Оливер же, пока я собиралась, так и не появился. И правильно, попади внучке Яги под горячую руку, можно полвека на болоте лягушкой проквакать.

В доме было тихо, и это казалось подозрительным. Зато на кухне, неизменном месте сбора прислуги, царило оживление.

– И главное, Аленушка и так и этак пыталась меня уговорить, – посмеивалась Анна, – сундуки с несметными сокровищами сулила, да только на меня, как и на всех слуг, действуют чары Влада Кощеевича. Не смогла я ей помочь и сделать вышивку.

Служанки рассмеялись. Я налила себе чай, придвинула блюдо со свежеиспеченными блинами и прислушалась к разговору.

– Это ладно! Настасья пыталась саму Беатрис уговорить, – прыснула Любава.

– И она еще жива? – весело поинтересовалась Алевтина, при помощи магии ловко снимая с нескольких сковород разом порцию блинов.

– Ее защита Влада Кощеевича так ударила, что у нее на руках перепонки, как у лягушки, выросли. Два часа промаялась, пытаясь заклинание снять, да только без толку! Уж наш-то хозяин толк в магии знает! Так и пошла к нему с повинной.

– А он что?

– Говорит, за хитрость надо платить, поэтому колдовство снимать не стал. Потом Змей Горыныч сжалился и помог ей.

Служанки снова рассмеялись, и я невольно улыбнулась. Настасью, похоже, можно из невест вычеркивать. Помочь-то Горыныч мог, да только вряд ли своих чар не наложил. Боюсь и представить, во что это выльется.

В этот момент на кухню вошла Беатрис, и разговоры разом стихли, а слуги принялись завтракать. Но тема была настолько животрепещущей, что шепотки слышались то тут, то там.

Я надеялась после завтрака, прежде чем Влад возьмется оценивать работы, успеть бросить в сундук свою вышивку.

Пока Беатрис чинно пила чай, беседуя с Алевтиной, я закончила есть и отправилась на чердак. То, что кто-то применил зелье, открывающее любые замки, поняла сразу же. Тот, кто ворвался ко мне на чердак, даже не думал скрываться, действовал неаккуратно и пролил часть на пол.

Шкатулка с зельями была теперь всегда со мной, я не особо беспокоилась, что кто-то раскроет мою личность, но вот вышивка исчезла. Бесследно. И доказать, что ее сделала именно я, увы, не получится, даже когда узнаю, кто совершил подлость. Разве что… отомстить. Но что это изменит? Можно еще пойти к Владу и честно сознаться во всем случившемся, но этот вариант я отмела сразу. Одно потянет за собой другое, а ему вовсе не нужно знать, что приютил в своем доме Ягу.

На завтрак подала Владу оладьи со сметаной, изредка поглядывала на невест. Аана, Таана и Лаана были при полном параде. В зеленых платьях, расшитых золотом, с искусно уложенными прическами. Будто и не было у них бессонной ночи за вышиванием!

Аленушка усталости не прятала, но все равно выглядела ничем не хуже и стреляла глазками в сторону Влада. Настасья откровенно зевала и то и дело поправляла ворот платья, будто что-то на ее шее мешалось. Я переключила зрение на ведьмино и только головой покачала. Права я была насчет Змея Горыныча и его помощи. Если не откажется Настасья от Влада, то чешуей начнет обрастать, которую никто снять не сможет. Первая проявится в ближайшее полнолуние.

Марфа сидела спокойно и уверенно, словно и не сомневалась в том, что она с заданием справилась. Правда, мне все равно чудилось в ней при ее дивной красоте что-то недоброе. Василиса украдкой зевала и думала о чем-то своем. Галина казалась чересчур довольной.

Наконец с завтраком было покончено, и Влад поднялся. Тут же оживился Кощей, а вместе с ним и Змей Горыныч. Невесты повскакивали, Владу заулыбались. Он улыбнулся в ответ, и на сердце разлилась горечь и… ревность. Я отчаянно боролась с эмоциями, понимая, что иначе нельзя.

В главном зале собрались все, включая слуг, которым Влад разрешил посмотреть на сотворенное волшебство. Слуги столпились у выхода, невесты вышли вперед, выстроились перед Владом. Члены рода Кощеевых, переговариваясь и предвкушая, расположились за спиной хозяина дома.

Влад подошел к сундуку, наклонился и вытащил первую вышивку. Встряхнул ее слегка, подбросил – и перед ним вспыхнуло маковое поле, над которым порхали мотыльки и пестрые бабочки. Заповедное место было подернуто тонкой магической преградой. Влад коснулся ее рукой и… исчез там, в сотворенном ворожбой месте. Какое-то время мы наблюдали, как он идет по маковому полю, а после Кощеев скрылся из вида.

Вернулся вполне довольный, свернул магию и отложил вышитый платок в сторону. Второе и третье заповедные места мало чем отличалось от первого, разве что цветами. Вместо маков были ромашки и васильки.

Даже и гадать не приходилось, кто сотворил подобное. Дочки Змея Горыныча не признавали индивидуальности, стремились быть похожими друг на друга.

Следующее заповедное место привело Влада на берег замерзшей реки. И все бы ничего, сдается, оценил бы он красоту заснеженного леса, росшего рядом, понравился бы ему пейзаж, да только Влад ступил на лед, и тот провалился под его тяжестью. Нехорошие и губительные мысли, видимо, вплетала та, что создавала волшебное место. Я глянула на невест и заметила, как побледнела Аленушка. Ее рук работа, значит. Каким-то образом понял это и Влад.