почти весь второй этаж здания. Майор в растерянности остановился. На всех окнах была наклеена темная бумага, из-за чего снаружи проникало мало света. По периметру помещения стояли несколько диванов, кресел, небольших столиков. В отличие от купеческого дома в Грохольском, здешняя обстановка представлялась простенькой, без причуд и претензий.

В одном из кресел сидел мужчина с запрокинутой головой, из его груди торчал нож. В центре помещения в луже крови лежал еще один пожилой мужчина с перерезанным горлом.

Не обнаружив пульса у сидящего человека, Егоров объявил:

– Мертв.

– Ну и этот, само собой, – присев возле пожилого, сказал Старцев. Рассмотрев со всех сторон лицо, он с досадой произнес: – Сдается мне, братцы-товарищи, что перед нами Лёва Северный. Собственной персоной.

Убедившись, что на втором этаже больше никого нет, сотрудники уголовного розыска собрались вокруг убитого мужчины. Всем был хорошо знаком словесный портрет вора-законника, который в красках нарисовали Адам Бернштейн, Иван Фарин, Петр Воскобойников и Гиви Эмухвари.

– Похож, – согласился Васильков.

– Сто процентов он, – подвел итог Егоров и кивнул на второго: – А тот либо гость, либо содержатель притона.

Посовещавшись, сыщики решили отпустить бойцов оперативного отряда и дождаться в притоне прибытия экспертов. Горшеня в спокойной обстановке сделает снимки, а эксперты чуть позже скопируют отпечатки пальцев с посуды, мебели и рукоятки ножа.

Глава девятнадцатая

Новгородская область, озеро Ильмень – Великий Новгород

21–22 августа 1945 года

Анатолий устал и дико замерз безо всяких натяжек, театральности и попыток набить себе цену. К тому же получил немалое потрясение, впервые в жизни повстречавшись глубоко под водой с утопленником. Много чего про них слышал, но так, чтобы нос к носу, никогда. К моменту возвращения на берег он благодаря крепкому самогону и плотной брезентовой куртке немного согрелся. Однако дрожь в коленках и где-то глубоко в груди долго не отпускала.

На берегу на расстеленном куске выцветшего паруса ждал вкусный ужин. Наваристая, только что приготовленная ушица. Накромсанное пластами сало и деревенский хлеб. Куски домашней кулебяки с рыбой и свежие огурчики. Чеснок, зеленый лук и, конечно же, самогон.

Молодой человек, держа в руке армейский котелок, зачерпывал деревянной ложкой ароматное варево и с удовольствием его уплетал. Изредка по команде Сильвестра он поднимал кружку и чокался ею с новыми знакомыми. Сделав глоток обжигающего самогона, закусывал хрустящим огурцом или долькой чеснока и продолжал наворачивать уху.

Сильвестр, его сын Егорий, Степан и Борька Гулько о чем-то трепались, но Анатолий в их разговор не вникал. Уши немного побаливали от пребывания на большой глубине, и давала о себе знать усталость. Но в целом самочувствие и настроение были отменными. К концу обеда он окончательно согрелся, на смену ознобу пришло ощущение сытости, тепла и покоя. Захотелось лечь, расслабиться и ни о чем не думать.

– А как тебе новый пловец? – полюбопытствовал Степан.

– А что новый пловец?! Не подвел парень. Чай, по результату сам видишь, – уловил Анатолий нотки похвалы в низком голосе Сильвестра. – И самолет быстро отыскал, и погибшего Серегу не испугался. И товару набрал добрую норму. Ежели так и дальше дело пойдет, то выпишу ему денежную премию!

Мужики засмеялись. Пловец же мысленно поблагодарил новгородского вора за высокую оценку его экспедиции на дно озера и за то, что не стал в красках описывать его испуг.

Алкоголя больше не хотелось, в животе ощущалась приятная тяжесть. Отставив в сторону пустой котелок, он поднялся. Ноги были словно ватные. Вернув хозяину куртку, Анатолий поблагодарил за вкусный обед и отправился в шалаш спать.

Утром следующего дня мужики дали ему хорошенько выспаться и не тревожили, покуда он не поднялся сам. Когда он завозился и откинул местами лоснившееся от старости стеганое одеяло, час для городского жителя был довольно ранний – около семи. Однако ж сон более не шел, Анатолий выполз из шалаша, отряхнул одежду.

– Горазд ты дрыхнуть, – беззлобно посмеялся Сильвестр, выгружая из лодки рыболовные снасти.

Они только что с Егорием вернулись с утренней рыбалки; в наполненной водой прибрежной яме шевелилась сетка с уловом. Степан деловито таскал из леса валежник. Перебравший вчера самогона Борька опохмелился и лежал на травянистом бугорке, приложив мокрый платок ко лбу.

Степан трижды звал его завтракать, но тот морщился и стонал:

– Не могу… Это ж утро стрелецкой казни, ей-богу…

Анатолий сходил к реке, ополоснул лицо, вернулся к горевшему костерку.

– Выспался али как? – Степан подал парню кружку с молоком.

– Конечно, чего уж. Двенадцать часов кряду бока мял.

– Ну, садись – снеданок[42] заждался.

На том же куске паруса для пловца был припасен завтрак: ломоть хлеба, три сваренных вкрутую яйца, пучок зеленого лука. Присев на край, молодой человек принялся неторопливо есть.

Ранним утром озеро и берег выглядели красивее и загадочнее, чем под полуденным солнцем. Ветра не было, над водой висела полупрозрачная дымка, едва заметные волны лениво покачивали рыбацкую лодку. «Как в раю, – подумал юный москвич. – Если б не обязанность каждый день нырять к проклятому самолету, то с удовольствием прожил бы тут до осенних холодов».

Через полчаса Сильвестр бросил в кострище окурок и спросил:

– Готов, Анатолий?

– А чего мне готовиться?

– Тогда в путь. Раньше начнем – раньше закончим.

– А не рано? – спросил тот, поеживаясь от утренней прохлады.

– Нам грести около часу. Прибудем к месту, аккурат и солнце поднимется.

Они сели в лодку, Степан столкнул ее с отмели. Ловко орудуя веслами, вор развернул суденышко носом к середине озера и энергичными взмахами начал грести.

Удивительно, но от вчерашней разбитости не осталось и следа. Случалось, что Анатолий здорово уставал, по полной выкладываясь на долгих тренировках или на соревнованиях, выступая за свое «Динамо». Потом несколько дней побаливали мышцы и вообще не хотелось двигаться; приходилось отдыхать, восстанавливаться. А тут на свежем воздухе молодой организм пришел в норму всего за двенадцать часов.

Анатолий сидел на потемневшей от времени деревянной лавке и глазел по сторонам. К середине путешествия дымка начала подтаивать, воздух становился все более прозрачным. Солнце карабкалось выше по небосклону, и вскоре парню опять пришлось скинуть рубаху.

– Можно? – протянул он руку к лежащему рядом с Сильвестром биноклю.

– Гляди – не жалко. Только не утопи, – пробасил тот.

Как и сутки назад, Анатолий принялся забавляться с оптическим прибором – рассматривал то северный берег, то южный. Или пытался обнаружить