— Спасибо. Как вас отблагодарить?

— А не надо никак. Раз Господь меня к тебе привел, значит, воля его такая была. Иди уже лучше. Надоела ты мне, возиться с тобой. — Старуха вышла и принесла Ляле ее вещи. — Может, проводить?

— Нет-нет. Спасибо, ничего не надо, я как-нибудь доберусь.

— Как знаешь. Тут легко заблудиться. Ну если не хочешь, чтобы я тебя вывела, иди на звук железной дороги. Попадешь к насыпи и по путям направо. На вот тебе. — Лида сунула ей ломоть хлеба.

Ляля шла на звуки поездов. Иногда они приближались, иногда, напротив, становились совсем не слышны. Потом она устала продираться сквозь лес и решила отдохнуть и съесть хлеб. Хорошо, что эта не от мира сего старая Лида не стала ее расспрашивать. Но и про себя ничего подробно не рассказала. Что у нее там случилось? Все так странно, быстро произошло, что Ляля даже не успела подумать о том, что же случилось той ночью, когда она оказалась в лесу. Отщипывая и поедая хлебные кусочки, Ляля стала восстанавливать подробности. Той ночью она вовсе не спала. Ее мутило. Она слышала, как стонет и тяжело дышит Марк, и думала, правильно ли она сделала, что выложила ему всю историю? Ведь сам-то он так ей ничего и не рассказал ни про себя, ни про это происшествие. Просто молча проглотил информацию. А она выпила вина, с голода опьянела и разболталась. Вдруг она все испортила? Зачем пила вино, целый день не евши, или, может, котлета была испорчена? Тошнота подступала к горлу, когда вдруг она услышала, как заворочался и, кажется, сел на полу Марк. Потом тихо встал, замирая после каждого шороха и скрипа, надел джинсы, звякнув пряжкой от ремня, затем, наверное, рубашку, вот жикнула молния на куртке, судя по тому, что шаги были тихие и мягкие — надел кроссовки. Подошел к кровати, наверное, проверяет, спит ли она, и хоть стало очень страшно, Ляля старалась дышать и сопеть как можно естественнее. Потом он аккуратно открыл дверь и запер ее снаружи на ключ. Ляля вскочила. Голова шла кругом, но она постаралась не обращать на это внимания, подошла к столу и, чуть приоткрыв занавеску, впустила луч яркого лунного света и нашарила шпильку, которая, к счастью, так и лежала там, где ее оставили. Не закрывая шторы, подошла к двери и стала шарить в замке, жутко боясь, что вернется Марк или придет эта ужасная тетка. Страшно было открыть дверь и столкнуться с ней. Но любопытство пересиливало все страхи и тошноту, которая волнами накатывала на нее. Она глотнула воды и продолжила ковыряться в замке. Наконец проклятый язычок поддался. Да, у адской домработницы, как назвала ее Ляля про себя, ушло на это гораздо меньше времени. Опытная, видно, в таких делах. Она осторожно выглянула в коридор, никого не было. Надела кроссовки, подоткнула одеяло так, будто под ним кто-то лежит, накинула высохшую, но грязную куртку, прошла на цыпочках к веранде и осторожно стала ходить, из окон просматривая двор. Из той же точки, откуда Марк совсем недавно увидел Владлену, она заметила самого Марка, который стоял и смотрел на колодец, потом резко повернулся, и Ляля отпрянула, испугалась, что лунный свет ее обнаружит. Но он очень быстро прошел мимо, и она, услышав, как скрипнула калитка, вышла из дома. Улица освещалась только одним фонарем вдалеке. Тишину нарушала шумевшая неподалеку трасса. Марк быстро направился к лесу. Лялю мутило и знобило, больше всего ей хотелось вернуться обратно в кровать, но она решила следить за ним до конца. Он свернул за угол, она побежала по траве, чтобы не скрипеть песком и галькой. Из-за угла Ляля видела, как он подошел к тропинке, ведущей в лес, посмотрел по сторонам и скрылся за деревьями. Дорогу освещала луна, она светила гораздо ярче того фонаря на краю дачной улицы. Ляля дошла до места, где исчез Марк, и, еле держась на ногах, слилась с темнотой. Мягкие иголки поглощали звук шагов, она не видела Марка, вглядывалась в черные стволы. Постепенно глаза привыкли к мраку, она прислушалась и пошла потихоньку туда, где хрустел валежник или срывалась с криком птица. Внезапно оглянулась и поняла, что не знает, в какой стороне дом, а Марк исчез. Резь в животе набирала силу, как и головокружение, вдруг Ляля услышала страшный животный крик, потом еще один, и еще. Они прошили стальными прутьями позвоночник, содержимое желудка подступило к горлу, и Ляля побежала сама не зная куда, заплетаясь ногами, падая, вставая, обливаясь холодным потом, ломая ветки, пока наконец не выбежала к небольшой поляне, и когда увидела, что там происходит, упала и больше подняться не смогла.

Вскоре Ляля вскочила, стряхнув с себя неприятные воспоминания. Надо идти дальше. Она немного постояла, ожидая стука колес электрички, и когда различила их, вновь пошла на звук, думая о том, что главное — добраться до дома, а там уже подумать, как разбираться со всей этой компанией.

* * *

Владлена отогнула край занавески и выглянула во двор. Машины вроде разъехались. Стало быть, поминки закончились. Она заснула и ничего не слышала. Чувствовала себя плохо. Душа томилась и скрежетала, как ржавый часовой механизм. «Интересно, этот вор остался?» Она выглянула за дверь, поводила головой, прислушалась и пошла на звук со стороны кухни. Туда-сюда болталась и хлопала рама окна, занавеска от ветра рвалась наружу, свет уличного фонаря отблеском плясал по комнате. Вот непогода-то снова разыгралась. Она закрыла окно и включила свет. На столе стояла грязная посуда, валялся мусор, недоеденная заветрившаяся еда.

— Вот скоты, баре. Ненавижу, — зашипела Владлена и, схватив тарелку с недоеденной картошкой, долбанула ее об пол и стала неистово кидать все со стола и бить, скрежеща зубами, исходя ненавистью и желчью. Она поскользнулась на остатках еды, попыталась удержаться за столешницу и сильно ударилась локтем. Боль немного отрезвила ее, Владлена плюхнулась на стул, обвела взглядом разгром и стала тихо подвывать. Вдруг сквозь собственные всхлипывания женщина услышала дверной скрип, вытерла рукавом нос и насторожилась. Тишина. О чем она думала перед тем, как зайти на кухню? Остался ли Марк? Она как раз пошла это проверить. Значит, он здесь? И может быть, даже видел происходящее?! Она не помнила себя, не понимала, как все это произошло, разум отказал, и только бешенство и ненависть выплескивались наружу. Владлена совсем не могла их контролировать, пока не ударилась. Она потерла ноющую руку, достала ведро и стала собирать с пола осколки посуды, когда снова раздался стук, будто что-то упало. Она замерла и прислушалась — тихо. Может, это ветер, окно в ее комнате не закрыто. Наскоро собрав полотенцем грязь с пола, Владлена, медленно ступая и оглядываясь, двинулась в сторону комнаты Марка. Дверь была немного приоткрыта, но адвоката за ней не оказалось. Кровать аккуратно заправлена, и ни одной вещи. Сначала Владлена обрадовалась, что он не стал свидетелем ее срыва, но, вспомнив о том, что звуки все-таки были, пошла проверять дальше. Дом затих и как будто следил за ней, ждал, когда она попадет в ловушку. Иногда под ее шагами поскрипывали половицы. Луна местами освещала пространство, заглядывая в незашторенные окна. Лампы Владлена не включала. Ей казалось, что лучше передвигаться в темноте, так ее меньше видно. Только кому? Она чувствовала чье-то незримое присутствие. Шорохи — осторожные, еле уловимые, и вдруг эту шелестящую тишину разорвал звон стекла. Это в ее комнате что-то упало и разбилось. Владлена прижалась спиной к стене и замерла. Постояла немного, успокаивая разбушевавшееся сердце, и осторожно заглянула в комнату. В желтоватом свете на кровати она увидела черный силуэт Ляли. Та сидела на подушке и мерцала глазами. Рядом, на белом пододеяльнике, отчетливо выделялась маленькая темная кучка. Владлена захлебнулась от злобы: