В амфитеатре появились огромные рептилии, огненными глазамипосматривая на заметавшихся в панике людоедов. Один из дерущихся не замечалничего до тех пор, пока зубастая пасть не сомкнулась на его ноге, подбросивнесчастного в воздух. Гигантская ящерица размером с добрую лошадь легко поймалаего в полёте, вонзив в грудь восьмидюймовые когти.

Это были мередрейки, которых некоторые племена сумелиприручить и использовать. Погонщики хлопнули плетями, заставляя мередрейковидти вперёд, наводя порядок столь жестоким образом. Драки начали стихать самисобой, не обращал внимания ни на что вокруг лишь великан, затеявший первуюпотасовку. Убив очередного противника, он повернулся к закутанной фигуре навозвышении и проревел:

— Нейя! Нейя Урсув Суурт фенри! Урсув Суурт хела биром! НейяУрсув Суурт!

Невысокий людоед покивал в ответ на столь яростную речь икрикнул:

— Нейя Урсув Суурт? Фхах! Ф`хан Урсув Суурт… Гарори УрсувСуурт фенри! Ф`хан!

— Ф`хан? — Великан замер и глупо моргнул, придя в крайнеезамешательство.

— Ф`хан.

Повсюду на трибунах, ударившись о камень, глухо стукнулидубины. Барабаны подхватили общий ритм, разнеся его рокотом далеко вокруг.Слово билось на губах и отражалось от стен:

— Ф`хан… Ф`хан. Ф`хан…

Оставался ещё один вождь, решительно не согласный с войной,он сложил руки на груди и презрительно крикнул:

— Ф`хан бруут! Ф`хан бруут! — После чего решительнонаправился к выходу, прямо навстречу страже и жадно пускающим слюни ящерицам.

Закутанный эмиссар махнул рукой, велев беспрепятственновыпустить отступника и членов его отряда. Жидкая струйка воинов двинулась вследза предводителем, с опаской проходя мимо огрызающихся мередрейков. Эмиссар снаслаждением наблюдал за ними, ведь те, кто остался, теперь принадлежали ему,окончательно и бесповоротно.

Крики «Ф`хан» по-прежнему разносились вокруг, поддерживаемыеупругим ритмом барабанов. Кровь людоедов вскипала от древней и лютой злобы, и,уловив момент, фигура в плаще сделала знак помощнику, кинувшемуся со всех ног вподвальное помещение.

Через восточный вход два громыхающих бронзой воина втащиливзъерошенного и избитого человека в цепях. Одинокий рыцарь Нераки был случайносхвачен во время бегства людоедов с поля боя, став неожиданно самым ценнымпризом дня. Теперь уже ничего не осталось от сверкающей чёрной брони игорделивого высокомерия человека — он хромал, придерживая сломанную руку,одетый лишь в драный килт, выданный ему захватчиками.

Людоеды взвыли снова, потрясая дубинами и палицами, топочачто есть мочи по камню. Стражи пинками прогнали рыцаря на самую серединуамфитеатра, затем отступили, не спуская с него глаз.

Из рядов людоедов поднялся один из самых великих и почётныхвождей, перепрыгнул через головы сидящих и оказался на поле. За ним последовалии другие командиры. Мередрейки зашипели и начали плеваться, озлобленные резкимдвижением, но погонщики умело сдержали их.

— Гарок литое хессаг! — проревел эмиссар, указывая начеловека. — Литое ф`хан? Литое ферак?

— Ф`хан! Ф`хан! — Ответ толпы был мгновенен и единогласен.

Эмиссар довольно кивнул, и вновь взревели рога. Вождилюдоедов торжественно выстроились в два ряда, образовав широкий коридор вдобрых шесть футов между собой, и вскинули дубины, ожидая сигнала.

Ударила частая дробь барабана, затем стражи безжалостнопогнали тяжело дышащего рыцаря в образовавшийся проход. Первый несильный удар,такой, чтобы человек зашатался, но не упал, пришёлся по сломанной руке. Кактолько рыцарь миновал первого вождя, он оказался в досягаемости второго,ударившего сильнее. Крик человека не смог заглушить хруст костей второйсломанной руки. Дубины медленно и прицельно вздымались вверх, гоня несчастноговперёд, к смерти. Рыцарь падал, но болезненные тычки копий поднимали его,заставляя двигаться дальше.

Древний ритуал знаменовал собой истинное превосходстволюдоедов над людьми и другими врагами. Казнь узника заставляла удачу и славублагосклонно смотреть на участников церемонии и даже оберегать в будущемсражении. Каждый следующий вождь старался ударить в то место, которое ещё никтоне тронул.

К концу коридора рыцарь извивался как червяк, судорожнодёргая перебитыми руками и ногами. Хриплый воздух вырывался из лёгких, спочерневших губ обильно лилась кровь, человек уже никак не реагировал на частыеудары копий.

Вожди разошлись в стороны, и пришло время тому, кто ихсобрал, вступить в дело. Он спрыгнул с возвышения, взяв у ближайшего стражапалицу, и приблизился к поверженному рыцарю. Коротко размахнувшись, эмиссарразмозжил человеку голову.

— Ф`хан! — взревели людоеды.

Барабаны ещё больше ускорили темп, хотя казалось, что этоуже невозможно, вожди дружно вскинули дубины, приветствуя своего предводителя.Он отошёл назад, давая возможность всем получше разглядеть окровавленное тело,а затем, выдержав паузу, махнул рукой одному из погонщиков.

Два мередрейка сорвались с цепи и, влекомые запахом свежейкрови, кинулись к трупу, торопливо раздирая его на отвратительные ошмётки.

Новый гул одобрения раздался с полуразрушенных трибун. Покарычащие рептилии справляли своё пиршество, к закутанному людоеду приблизилсяпосыльный, и он отвернулся, чтобы принять свиток из козьей кожи. Он размоталкожу и несколько минут внимательно изучал содержимое, написанное отнюдь не налюдоедском, а на превосходном всеобщем языке.

Хищная улыбка наконец расколола лицо эмиссара, в один мигсмыв весь налёт показной цивилизованности, глаза сузились от удовольствия.

— Да! — прорычал он. — Дело сделано! Он повернулся на востоки ясно увидел в своём воображении берег островного государства.

— Да… идите, Урсув Суурт… придите ко мне.

Император гордо шествовал по столице, его знамя с боевымконём гордо развевалось во всех уголках империи. Минотавры приветствовали его,он чувствовал себя в абсолютной безопасности после трёх месяцев правления.

Бастиан был гораздо менее беспечен.

— Ты не должен ехать во главе колонны, отец, — проговорилон. — Твоё место в центре, где мы сможем тебя надёжно защитить…

— Я их император, сын, я должен показывать себя увереннымпредводителем, а не трусом, что скрывается за чужими щитами. Кроме того, разве наместь кого бояться? Посмотри вокруг!