— К сожалению, у нас нет средств, чтобы отремонтироватьи привести в достойный вид замковую церковь. Если бы мы смогли это сделать,епископ освятил бы ее заново.

— Что значит — заново?

— Когда-то это была прекрасная церковь с большимбогатым приходом… Но страшные трагические события привели к тому, что церковьэту стали считать… нечистым местом, она пришла в запустение, и только зановоосвятив ее, можно было бы вновь восстановить в ней служение Господу.

— Что за трагические события? — не отставала отпастора настырная Надежда, но пастор явно уклонялся от развития этой темы.Сославшись на ожидающие его крестины, он извинился перед дамами, посоветовал имне задерживаться в замке до позднего часа и вернулся в деревню.

— Ну, с чего начнем? — спросила Надежда, доставаязаветную фотографию.

— Надя, — Алка была очень серьезна, — тытолько не волнуйся, но я должна сказать тебе ужасную вещь.

— Неужели ты опять хочешь есть? — простоналаНадежда.

— При чем тут еда? — возмутилась Алка. — Ипотом, если я действительно захочу есть, то что тут ужасного? Я просто хотелатебе сказать, что тот покойник — Герберт.

— Что? — У Надежды от неожиданности подвернулсякаблук, и она чуть не грохнулась на землю. — И ты так спокойно об этомговоришь?

— А что же мне — волосы на себе рвать, что ли? Он мнени сват, ни брат!

— Конечно, просто я удивляюсь твоим выдержке исамообладанию. Кстати, как ты его узнала, ведь у него вся рожа исполосована, тыуверена?

— Уверена, я с того боку смотрела, где царапин нету,это точно он. Я просто так обрадовалась, что это не Петюнчик, что на всехостальных мне стало глубоко наплевать.

— Кошмар какой! И кто же его убил?

— Неужели Тимофеев?

— Ты с ума сошла! Он же не уголовник какой-нибудь!Скорее всего, сообщники, Библию не поделили.

— Ты считаешь, они ее нашли, пристукнули конкурента исмылись? А где же, в таком случае, мой Тимофеев?

— Не делай скоропалительных выводов, будем искать! Такс чего начнем — с башни или с церкви?

— Давай с башни. — Алка зябко передернула плечами,покосившись на мрачное здание церкви. — Башня выглядит как-то болеежизнерадостно. Кроме того, сверху мы сможем все как следует разглядеть.

Они вошли внутрь и начали восхождение по винтовой лестнице.После двадцатой ступеньки Алка начала ныть:

— Эх, зря я башню выбрала, в церкви хоть карабкатьсяникуда не нужно. Да, Надя, пожалуй, ты права, мучного надо поменьше… Господи,ну когда же мы доверху доберемся!

— Подожди, подожди, это мы еще только на первый ярусподнимаемся!

— Первый? Я уж думала, что скоро конец, а всего-то ихсколько, ярусов этих?

— По-моему, четыре, а возможно, что и пять. Но насчетмучного — совершенно с тобой согласна.

Наконец они вскарабкались на первый ярус башни — деревянныйкруглый настил, со всех сторон окруженный узкими окнами — бойницами. Надежда вволнении сравнивала каждое окно с фотографией… Но ни одно не подходило.

— Пошли дальше, — безжалостно скомандовала она.

— Ну хоть капельку передохнуть! — взмолиласьнесчастная запыхавшаяся Алка.

— Некогда отдыхать, нам еще надо столько осмотреть! Тыже не хочешь здесь сидеть до темноты?

— Нет, нет, что ты! — упоминание о темноте в этоммрачном месте вдохнуло в Алку новые силы, и она устремилась наверх.

На втором ярусе все было точно так же, разве что у Алкиосталось меньше сил, и она больше не жаловалась на судьбу, а только тяжеловздыхала. На третьем ярусе Надежда вынуждена была проявить милосердие и далаАлке пять минут посидеть на невесть откуда взявшемся там допотопном трехногомтабурете.

Четвертый ярус, к счастью, оказался последним. Ничегоинтересного на нем не нашли, окна к фотографии никак не подходили, но вид изэтих окон был потрясающий. Видно было далеко-далеко: в одну сторону — замковыйдвор, казавшийся отсюда крошечным, средневековый колодец посредине был небольше давно вышедшей из обихода чернильницы-непроливайки; дальше виднелисьаккуратные домики деревни с яркими черепичными крышами и гнездами аистов. Сдругой стороны, насколько хватало глаз, все было в ровных прямоугольникахполей, обрамленных рядами деревьев лесозащиты. То же самое — с третьей стороны.Четвертая сторона башни смотрела на светлую березовую рощу, а за этой рощейвиднелся небольшой обособленный хутор с большим, хоть и старым, домом, окруженныммногочисленными дворовыми постройками. Во дворе этого хутора виднеласькрошечная фигурка, кажется, женская. Надежда пожалела, что не взяла с собойсегодня бинокля, но потом подумала, что ей, в общем-то, нет дела до обитателейэтого хутора. Алка, осознав, что больше по лестнице подниматься не придется,пришла в прекрасное расположение духа и рвалась к новым подвигам.

Спуск, разумеется, отнимал меньше сил, но на темной крутойлестнице требовал большей осторожности. Между вторым и третьим ярусами Надеждапочувствовала, как в туфлю ей попал камень. Она остановилась на лестнице,взявшись одной рукой за перила, и сняла туфлю. При этом она наклонилась иувидела, что следующая ступенька, на которую она собиралась наступить, былаперепилена. Распил был свежий, на старом темном дереве отчетливо виднелисьсвежие опилки. Надежда похолодела. Если бы она не остановилась и пошла дальше,она полетела бы вниз и обязательно сломала шею… Она показала Алке опаснуюступеньку и осторожно ее перешагнула. Алка тоже перепугалась не на шутку. Струдом преодолев опасное место, они выбрались на площадку второго яруса иостановились там, чтобы отдохнуть и успокоиться.

— Послушай, Алка, ведь распил-то совсем новый! Когда мыподнимались, его еще не было. Мы его не заметить не могли.

— Да, ступенька обязательно бы подломилась.

— Это точно, — поддакнула Надежда, выразительнооглядев Алкину фигуру, — подломилась бы, как пить дать!

— Но-но, — возмутилась Алка, — сколько можнона одну и ту же тему прохаживаться!

— Ладно, не буду. Но имей в виду, они за нами следят.

— Кто «они»?

— Злоумышленники, конечно, те, кто похитил твоего мужа.Они представились археологами из Петербурга, как и мы, чтобы спокойно искать взамке.

— А откуда они узнали про замок? Ведь у них не былофотографии!

— Может быть, Петюнчик их сюда привел… Но во всякомслучае они никуда не уехали, прячутся где-то тут. Это говорит о том, что Библииони пока не нашли и что муж твой пока жив. Я так думаю, — добавилаосторожно Надежда.

— Спасибо, тебе подруга, на добром слове! Вот толькочто они с Гербертом не поделили?

— Хотят все сами захапать!