Надежда подняла руки к тому месту, где только что сиделпопугай. Стена не смыкалась с потолком, как ей показалось снизу. Между ними былочень узкий лаз.

Надежда ощупала неровную каменную стену, нашла на ней болееили менее заметный выступ, куда можно было поставить ногу, и, отталкиваясь ногойи подтягиваясь руками, вскарабкалась в таинственный проход. Фонарь осталсявнизу, и Надежда ничего впереди не видела, но из лаза тянуло сквознячком. Лазбыл низким, но широким, поэтому Надежда без труда развернулась и заглянула впокинутую камеру. Внизу, тускло освещенная фонарем, с широко открытым ртомстояла Алка.

— Надежда, куда ты подевалась? Как это ты ловко, прямокак Кеша! Знаешь, — добавила Алка восхищенно, — я никогда не слушалатвои разговоры про всякие диеты, но теперь, кажется, я прониклась.

Если мы выберемся из этой мышеловки, я обещаю тебе сесть надиету! То, что я видела… это был прямо цирковой номер!

Мне не мерещится, ты действительно туда залезла?

Чувствуя себя чрезвычайно польщенной и очень собой гордясь,Надежда тем не менее ответила строго:

— Не только я сюда залезла, сейчас и ты это сделаешь!

— Это исключено, — холодно и решительно ответилаАлка, — ты ведь не знаешь, сколько я вешу. И никогда не узнаешь.

— Догадываюсь, — вставила Надежда.

— Да? Ты догадываешься? И это, называется, лучшаяподруга? Ты всегда обо мне плохо думала!

— Прекрати препираться! Ты что, не понимаешь, что этотвой единственный шанс?

Надежда подумала, потом немного отползла назад, ощупалакамни под собой, нашла узкую и глубокую щель и засунула в нее как можно глубженеожиданно пригодившуюся отвертку. Веревку она завязала четырьмя узлами наручке этой отвертки, очень пожалев, что не умеет завязывать настоящие «морские»узлы. Муж учил ее неоднократно, но есть на свете вещи выше ее, Надеждиного,понимания.

То же самое относилось и к завязыванию галстука, уж сколькоНадежда тренировалась — ну не получался красивый узел, и все тут! Хорошо, чтомуж сам умел правильно завязывать галстуки, он многое умел сам.

Надежда сбросила вниз концы веревки и позвала:

— Ну, Алка, давай, берись за веревку и лезь ко мне!

— Прекрати надо мной издеваться!

Я тебе ясно сказала — и пытаться не буду! Уж лучше умруздесь от голода.

Оставалось последнее средство.

— Значит, ты не хочешь увидеть больше своего дорогогоПетюнчика, — самым своим вредным голосом произнесла Надежда. — Можетбыть, именно сейчас он лежит где-то, умирая от жажды, и ждет помощи…

С жутким криком, какой издают каратисты на соревнованиях, ис таким же неимоверным напряжением сил, вцепившись в веревки и упираясь ввыступы стены, Алка взлетела? вскарабкалась? взгромоздилась? — непонятночто она сделала, но действительно оказалась рядом с Надеждой в узком лазенаверху стены, полностью заткнув его собой. Тут же она издала вопль торжества:

— Надя! Я тоже это сделала! Ты видела? Ой, а как же ятут пролезу, здесь так узко?

Надежда последовательно ответила на оба ее вопроса:

— Молодец! Я всегда в тебя верила!

Уж как-нибудь проползешь, главное — не шуми, а то на наспотолок обвалится, — и тут же скорее поползла вперед, чтобы не дать Алкеопомниться и снова впасть в депрессию по поводу своих габаритов инесоразмерности их с шириной лаза.

Алка ползла сзади, натужно кряхтя и расшатывая свод наиболеевыдающейся частью своей фигуры. Ползти ей было так тяжело, что совершенно неоставалось сил на ворчание, и Надежда наслаждалась тишиной, если можноприменить слово «наслаждение» к человеку, ползущему по-пластунски по каменномулазу в средневековом замке.

Вдруг где-то впереди забрезжил слабый свет и послышалисьголоса. Надежда зашипела назад, туда, где со стоном и оханьем протискиваласьмногострадальная Алка:

— Тише! Замри, дай послушать!

Алка, разумеется, стала громко переспрашивать и вообщезашумела гораздо больше прежнего. Надежда обреченно вздохнула и сталадожидаться, когда шум стихнет естественным образом. Вслушавшись в доносящиесяспереди голоса, она смогла только различить, что один из них был женский, а двадругих вроде бы мужские, но разобрать не удалось ни слова.

Надежда подползла поближе. Лаз расширился и пошел под уклон.Голоса стали слышнее. Агрессивный женский голос нападал, два других по очередиоправдывались, подобравшись поближе, Надежда различила слова:

—..стоило его сюда тащить! — Женский; обвиняющий.

— Но кто же знал! — Мужской, низкий, — Да этовообще была твоя идея! Возьмем его по-тихому, привезем сюда, пугнем — он намвсе и покажет, где эта чертова Библия! — передразнил мужской высокийголос.

— И моя идея была правильная!

— Как всегда! — Мужчина с низким голосом говорилиронически.

— Да, как всегда! И если бы вы с вашим ротозейством егоне упустили — инкунабула была бы уже в моих руках!

— В наших! Или ты нас уже списала, как Герберта? —угрожающе произнес низкий мужской голос.

— А следовало бы!

— Ты слишком откровенна, это может тебе повредить!

— Если что-то нужно сделать — сделай это сама! Сколькораз я уже в этом убеждалась. От вас одни неприятности!

Надежда с упоением слушала перепалку — когда ссорятся враги(а в том, что это враги, Надежда не сомневалась ни минуты), когда ссорятсявраги, это и полезно и приятно. Рядом с ней послышалось радостное пыхтение —это Алка, почувствовала, что лаз пошел под уклон и расширился, поползла теперьбыстрее и с победным сопением устремилась вперед. Надежда в ужасе попыталась ееостановить, хватаясь за разные выступающие части тела, но это было равносильнопопытке остановить мчащийся мимо товарный состав. Алка набрала крейсерскуюскорость, уклон лаза увеличился, и через несколько секунд, не успев вовремязатормозить, Алка вылетела из него, как пробка из бутылки, издавая в полете обиженныйрев легкораненного бегемота.

Судя по последовавшим звукам, она упала с небольшой высотына что-то мягкое, немедленно вступила с кем-то в борьбу и была побеждена. Снизураздались почти одновременно следующие вопли:

— Надька, спасайся!

— Руки, руки ей вяжи!

— Да она ногами пинается!

— Тут должна быть вторая! Они вдвоем приползли! Вторуюлови!

Усугубил панику попугай, неожиданно откуда-то возникший систошным воплем:

— Тетя Ася пр-риехала!

Надежда поспешно развернулась внутри лаза и поползла назад,понимая, что там ее тоже ожидает тупик.

Сзади раздались недвусмысленные звуки погони: кто-то, тяжелодыша и чертыхаясь, полз следом.