жемчужиной, изумрудом гексагональной формы весом 34 карата («вещь, в которую я сразу влюбилась») и предмет, которому было невозможно сопротивляться: грушевидный формы алмаз «Звезда Востока» весом 94,8 карат. Он стоил 600 000 франков (около 2,6 миллиона сегодня). Эвалин не колебалась ни минуты. «Мы подписали чек, – рассказывает она в своих мемуарах, – и Cartier отпустил нас в мир вместе со «Звездой Востока».

В 1910 году, когда Эвалин и Нед вернулись во французскую столицу, Пьер назначил встречу в их отеле. Помня, что драгоценности, которые они искали, были большими и значительными, Пьер надеялся, что супруги набросятся на алмаз «Хоуп» как голодные волки. «Его манера была восхитительно таинственна, – вспоминает Эвалин, когда он поставил перед ними интригующе выглядящую упаковку, скрепленную восковыми печатями. – Я полагаю, что парижский торговец драгоценностями, который общается со сверхбогатыми людьми, должен быть немного актером». Пьер, как всегда, был идеально одет: «Его шелковая шляпа, которую он снял, приветствуя нас, блестела так, что казалось, будто он заполучил ее за минуту до того, как переступил порог. Его брюки с острыми стрелками, сюртук-визитка, ухоженные руки – все это было адресовано лично мне, мадам Маклин, и казалось одним большим французским комплиментом».

Пьер рассказал зачарованной паре знаменитую историю драгоценного камня: начиная с его выдающегося места среди французских коронных драгоценностей на протяжении более ста лет, до лондонского лорда и турецкого султана, а теперь – до их гостиничного номера в Париже. К тому времени, когда он достал знаменитый камень, супруги уже еле могли усидеть на месте. К сожалению, сделка не состоялась. То ли потому, что молодой паре не понравилась оправа, или были опасения по поводу проклятия, или просто кончились деньги на подобные покупки к концу поездки, но Эвалин и Нед ушли с пустыми руками.

Разочарованный, но уверенный, что инстинкт не подвел, и Маклины – идеальные клиенты для «Хоуп», Пьер перешел к плану Б. Он отправил драгоценный камень в Америку, изменив оправу на овальную из более мелких алмазов, которая усилила синий цвет в центре. И снова показал это Эвалин, которая заинтересовалась, но все еще не была убеждена. Зная ее слабость в отношении драгоценных камней, Пьер предложил даме несколько дней подержать ожерелье у себя, подозревая, что для нее будет почти невозможно вернуть его. Она привыкла получать вещи, а не отдавать их. Эвалин заглотнула наживку – и вечером, перед тем как лечь спать, положила алмаз на свой комод. «В течение многих часов этот драгоценный камень смотрел на меня, и в какой-то момент, глубокой ночью, я действительно захотела эту вещь. Затем я надела ожерелье на шею и положилась на волю судьбы – к добру или ко злу».

На следующий день Пьер получил известие, что Маклины купят «Хоуп». Цена составляла 180 000 долларов США (около $5 миллионов сегодня), первый взнос – 40 000. Картье вздохнули с облегчением. Но процесс продажи не был простым. Через несколько недель после того, как контракт был подписан и Маклины завладели драгоценным камнем, Пьер еще не получил ни цента в качестве оплаты. По просьбе клиентов он даже включил в контракт оговорку, чтобы смягчить их страхи, связанные с проклятием («привилегия покупателя обмениваться товарами в случае гибели»), но Эвалин все равно откладывала оплату. Однажды она попыталась отправить «Хоуп» обратно в Cartier. Пьер отказался принять его: ожерелье было возвращено владельцу вместе с повторным требованием оплаты. К марту 1911 года, через два месяца после того, как была достигнута договоренность о продаже, после бесконечной череды задержек, братья Картье подали на Маклинов в суд. Пьер, всегда крайне осмотрительный, отказывался говорить с прессой. Газета The New York Times сообщила, что «похоже, были предприняты крайние меры предосторожности, чтобы защитить г-на Картье от нежданных посетителей».

Наконец, осознав, что законного выхода из сделки не существует, Эвалин сменила тактику. Дама решила: если придется покупать драгоценный камень, нужно, по крайней мере, освятить его в церкви. Она не была уверена, что верит в проклятие, но Мэй Йохе, бывшая жена Томаса Хоупа и предыдущая обладательница бриллианта, публично предупредила ее об этом; Эвалин испугалась. Благословение произошло в церкви Рассел Монсиньор. Бриллиант ждал своего часа на бархатной подушке, как вдруг полыхнула молния и гром сотряс здание. Многие, возможно, восприняли бы это как знак к отступлению, но не Эвалин. «С того самого дня, – говорила она позже, – я носила свой бриллиант как талисман». Продажа была окончательно завершена в начале 1912 года, когда Маклин продал изумруд из кулона «Звезда Востока», который они купили пару лет назад, чтобы заплатить за «Хоуп».

С финансовой точки зрения продажа алмаза не была позитивной для Картье: после судебных издержек фирма понесла убытки. В протоколе заседания правления было указано: «После проверки наших юридических расходов… мы решили быть более сдержанными. В будущем придется как следует подумать, прежде чем обращаться к адвокатам. Мы будем избегать этого, насколько возможно». И все же у Пьера не было сомнений, что дело того стоило: благодаря этой сделке Cartier стала «своей» маркой в Нью-Йорке. В конце концов, кто не был тайно очарован подвигами богатых и расточительных Маклинов? Добавьте к этому таинственное проклятие – и колонки сплетен озолотили газеты. Братья Картье уклонялись от рекламы в первые годы, но были вполне счастливы, что их имя упоминалось в прессе рядом с фотографиями и новостями из светской жизни клиентов. И Эвалин Маклин, которой нравилась известность камня, не упускала возможности выставить напоказ сверкающий «Хоуп». Она вешала бриллиант на шею своей собаки, датского дога Майка, или устраивала роскошные вечеринки в саду, где прятала его в кустах и настаивала на том, чтобы гости присоединились к ее любимой игре: «Найди «Надежду» (Hope).

Эвалин Уолш Маклин с «проклятым» бриллиантом «Хоуп», который она купила у Cartier в 1912 году. Зафиксирована договорная сумма 180 000 долларов

Эвалин держалась за «Хоуп» всю жизнь, за исключением короткого периода Депрессии, когда была вынуждена заложить его за 37 500 долларов в попытке избежать потери дома. В тот день, когда договорилась его выкупить, она села на поезд из Вашингтона в Нью-Йорк и оказалась в ломбарде Уильяма Симпсона совершенно одна. Без телохранителя и даже без сумки. Сунула бриллиант вместе с несколькими другими драгоценными камнями в бюстгальтер и отправилась в центр города на встречу с друзьями. Засидевшись за обедом, дама бросилась на поезд и бежала «через станцию так быстро, что думала, что камни будут выпадать из моей груди на каждом шагу». Это весьма далеко от уровня систем безопасности Смитсоновского института, где сегодня «Хоуп» благополучно покоится на крутящейся подставке в стеклянном шкафу, привлекая более семи миллионов посетителей в год. В настоящее время камень оценивается примерно в 350 миллионов долларов.

Из разговоров с Жан-Жаком Картье

«Когда