При том, что продажи в Париже и Лондоне были на самом низком уровне, нужно сосредоточиться на получении будущих доходов в Америке.

Пьер присматривался к архитекторам. Он попросил совета у Луи и своей невестки (ее отец превратил жилой дом на Вандомской площади Парижа в банк). Но в итоге выбрал известного американца. Уильяму Уэллсу Босворту, который впоследствии станет другом семьи, было поручено создать магазин, достойный выдающейся клиентуры Cartier, сохранив ощущение частного дома. В результате, по замыслу Пьера, получится магазин, который будет привлекательным для американских клиентов, оставаясь схожим с оригинальным магазином на Рю де ла Пэ. Там должен быть дух Cartier.

У Босворта не было недостатка в идеях, но все же это было королевство Пьера. Каждая деталь – от выбора ковра до деревянных дверей и стола – посылалась ему для одобрения. Cartier мог быть известен большими драгоценными камнями, но прежде всего это был дом творчества и дизайна: с первого момента клиент должен понять, что попал в место безупречного вкуса. Пьеру, возможно, не хватало творческого гения Луи, но он был эстетом с чувством стиля. Через несколько месяцев после завершения ремонта Ассоциация Пятой авеню наградила дом золотой медалью за лучшее преобразование здания в Нью-Йорке.

После нескольких месяцев ремонтных работ, утром 1 октября 1917 года, Пьер отправил нескольких сотрудников вперед, чтобы заранее подготовиться к прибытию. Эдвард Белл, его помощник, проехал небольшое расстояние между старым местом и новым зданием в фургоне Cartier, зажатый между двумя полицейскими детективами на переднем сиденье и ящиками с драгоценностями – на заднем. Жюль Гленцер тем временем вел маленький автомобиль, в который чудесным образом запихнул тяжелую витрину. Они прибыли по указанному адресу, где несколько сотрудников офиса ждали, чтобы помочь им разгрузить вещи. Вскоре драгоценный груз был свален на тротуаре возле нового магазина.

Проблема, как обнаружилось, заключалась в том, что ни у кого не было ключей. У каждого в группе было впечатление, что они есть у другого; на самом же деле строители по забывчивости ушли с ними накануне. Всей группе пришлось ждать рядом с маленькими красными коробочками, заполненными рубинами, изумрудами и бриллиантами, пока один из служащих пытался найти ключи. Гленцер руководил ситуацией с характерным театральным чутьем. Офисным дамам с их широкими юбками было приказано встать в круг, окружив драгоценный груз. Сам Жюль, пытаясь казаться беспечным, стоял на страже, горячо надеясь, что его друзья из высшего общества не пройдут мимо. Продавец Cartier Эдвард Белл позже вспоминал: «Чувство облегчения, когда все оказались в безопасности внутри… Теперь мы перешли к эффективной организации; мсье Пьер в восторге от места, где, безусловно, приятно работать, и я не могу не чувствовать, что удовлетворение мсье Пьера является результатом бесконечных трудностей, которые успешно преодолены».

Из разговоров с Жан-Жаком Картье

Дядя Пьер провел великую сделку с жемчужным колье в обмен на здание, это не было столь абсурдным, как выглядит сегодня. Здания, в конце концов, можно строить и перестраивать, а поиски идеальной натуральной жемчужины могут занять многие месяцы и даже годы. Найти же достаточное количество жемчуга хорошего качества и идеально подобранного – на это могут уйти десятилетия.

В 1916 году, когда был произведен обмен здания на колье Cartier, японцы получили патент на революционную технику культивирования жемчуга, но для ее коммерчского использования потребуется более десяти лет. Когда культивированный жемчуг наполнил рынок, стоимость натурального резко упала.

После смерти Мэйси в 1957 году ее ожерелье за миллион долларов было продано всего за 151 000. И наоборот: здание Cartier будет объявлено достопримечательностью Нью-Йорка в 1970-х годах; и сегодня оно остается штаб-квартирой фирмы в Америке. Эта единственная хитрая сделка Пьера сделала для бренда больше, чем все предыдущие действия.

Американский Дом

Хотя за Атлантикой шла война, в 1917 году новое здание Cartier открыло свои двери для американских покупателей. Клиенты, заходящие в магазин, могли заметить королевские гербы, расположенные так, чтобы посетители чувствовали себя немного королями. Швейцар в безупречной форме уважительно приветствовал их; дотрагиваясь до шляпы и слегка кланяясь, он придерживал дверь, приглашая в прекрасную, украшенную деревянными панелями галерею. Один посетитель магазина позже вспоминал: «Продавцы были одеты и причесаны, как высокопоставленные дипломаты, и сидели за маленькими столиками, будто они были частью сценической обстановки». Драгоценности не были выставлены, но после разговора с клиентом, определяющего его желания и бюджет, продавец кивал помощникам, одетым в темно-синие костюмы, и те быстро приносили поднос с браслетами, кольцами или ожерельями, всегда накрытый серой тканью. «В этом заведении, – объяснил Пьер, – правит осмотрительность, поскольку ювелирный бизнес основан именно на ней».

Личный кабинет Пьера не был большим – это создавало атмосферу близости, а не отстраненного величия. Он хотел, чтобы клиенты испытывали не только восторг, но и комфорт. Здесь, как и везде в здании, демонстрировались связи Дома с Францией. Например, письменный стол Людовика XV в форме почки был сделан из редкого французского дерева Алавойном – модным французским декоратором, с которым Картье делил предыдущее здание на Пятой авеню. На двух верхних этажах работали дизайнеры и мастера. Собственная мастерская Cartier в Нью-Йорке получила название American Art Works. Она была относительно небольшой – многие французские мастера все еще находились на фронте. Те, кто работал в Нью-Йорке, были в основном французами, освобожденными от войны из-за возраста или состояния здоровья. Сигаретный дым висел в воздухе; женщины – офисные секретари или низальщицы жемчуга – держались подальше от любопытных глаз очаровательных французов.

American Art Works, мастерская в Нью-Йорке, в первые дни своего существования

Когда война подошла к концу, Пьер уже считал Америку домом. Он и Эльма, только что отпраздновавшие десятую годовщину свадьбы, прекрасно жили в отеле Plaza на Манхэттене. Они также недавно арендовали коттедж в Нью-Лондоне, штат Коннектикут. Воздух там был более свежим, особенно в летние месяцы, когда городская жара была невыносимой, и семилетняя Марион любила играть на пляже. Популярное место среди нью-йоркской элиты, оно имело дополнительное преимущество: было удачным для развития бизнеса. Пьер писал Жаку, что у предыдущих владельцев особняка Cartier, Мортона и Мейси Плант, был невероятный дом для отдыха прямо за углом: «Чтобы дать вам представление о его размерах – до войны у него работали 65 садовников!»

Пара Картье бесконечно общалась; с каждым обедом, который они устраивали, или оперой, на которой присутствовали, они становились ближе к светскому обществу. «Меня приняли в члены нью-йоркского яхт-клуба, – гордо написал Пьер брату. – Два человека, которые меня рекомендовали: Мортон Ф. Плант и В. К. Вандербильт. Я получил очень лестный прием для нашего дома и моего скромного эго». Поскольку европейская экономика была в депрессии из-за четырехлетней разрушительной войны, он, как никогда, мечтал встроить семейную фирму во всемирную историю успеха. «Америка создаст нас», – писал он братьям.

Первая мировая война жестоко выкосила сотрудников в Cartier