– Логично. Это правильно вы рассчитали, – похвалила она Дэна.

– Тогда до пятницы. Я вам позвоню и все подробно объясню, – сказал Собакин и поскакал вниз по лестнице.

Тата дождалась, пока хлопнет внизу входная дверь. Потом подошла к окну и увидела удаляющуюся фигуру в сером пальто. «Он, по-моему, хороший», – подумала Тата. Она хотела позвонить Кошкиной, но раздумала. Не зажигая свет, плюхнулась на диван и лежала до тех пор, пока глаза не начали слипаться.

Когда мы встречаем непохожих на нас людей, мы настораживаемся. Конечно, речь идет о непохожести внутренней, той, которая именуется умным словом «менталитет». Мы настораживаемся и ищем хоть что-то общее, что позволит сблизиться. Кто же все-таки подстроится, кто подладится, кто сделает тот самый шаг, который позволит сосуществовать таким разным людям. Жизнь показывает, что оба идут навстречу, но чей-то шаг шире, а готовность стремительнее.

Тата и Собакин были абсолютно разными людьми. И дело было не в том, что Собакин умел рисовать и для него существовало по меньшей мере два десятка оттенков голубого. И дело было не в том, что для Таты красное вино имело десяток вкусовых особенностей. Дело было в том, что Собакин предпочитал парить над землей, с ее заботами и хлопотами. Он любил делать только то, что было приятно и доставляло ему удовольствие, то есть рисовать. Или работать. Что было, по сути, одно и то же.

– У тебя интересный брат, – сказала Тата Кошкиной.

– Очень. Он талантлив. Он умен. И он все делает сам.

«О! – подумала Белозерова. – Вот это уже «горячее». Я тоже все делаю сама. Или почти все. Квартиру я хочу добыть при помощи тети Адели».

Тата продолжала жить с этой неразрешенной и очень соблазнительной идеей.

К пятнице Тата приготовила три наряда, посидела на однодневной кефирной диете и сделала «парадный» маникюр. Ровно в три часа она уже была дома и вертелась перед зеркалом. Настроение у нее было приподнятое. «Что удивительного?! – сказала она себе. – Новые люди, новые знакомства. И вообще, галерея – это для меня что-то новое». Тата не признавалась себе, что настроение было приподнятым оттого, что Геннадий Петрович Рябцев сегодня три раза встретился ей в коридорах банка и два раза пытался что-то сказать. Тата изобразила страшную занятость. «Путь подергается, если что-то серьезное, так и третий раз попробует! – решила она про себя. – Тем более, меня ждет Собакин и открытие галереи». Белозерова немного врала себе, но никто же об этом не знал. Встреча с Дэном была приятным предвкушением, частью делового плана, но душевно совершенно не тревожила. В то время как ищущий и какой-то обеспокоенный взгляд Рябцева запал в душу.

Выбрав, наконец, все черное, Тата сильно накрасилась и повесила на себя много украшений. Они были недорогими, но авторскими. «Вот я думаю, для богемной артистичной публики вполне сойдет!» – Она показала язык своему отражению. Тата словно не понимала, как шикарно она выглядит. Сочетание строгого черного, блеска украшений и ослепительного рыжего, волной поднимающегося над ее головой, делало ей роскошной.

Ровно в семь она стояла перед входом в небольшое помещение в районе Лялина переулка. Это была квартира в первом этаже старого доходного дома. Отдельно был сделан вход с навесом над низким крыльцом, по обе стороны которого высились два старых уличных фонаря. Фонари не горели. «Для украшения, – решила Тата и подумала, что аренда здесь «золотая».

Внутри был приглушенный свет, белые стены, яркие картины, подсвеченные маленькими светильниками. Огромное пространство с парой небольших ниш, в которых стояли скульптуры. Тата задержала на них взгляд. «Понятно, что ничего не понятно», – резюмировала она при виде изогнутых деревяшек и консервных крышек.

– Эта фигура символизирует печальную перспективу будущего, погрязшего в продуктах человеческой жизнедеятельности, – произнес рядом хорошо поставленный голос. Тата обернулась. Перед ней стояла востроносенькая, в круглых очочках, девушка с высоким белоснежным лбом и длинными светлыми волосами, собранными на макушке в хвост. Девушка была одета во все черное. «Я не ошиблась с выбором костюма!» – подумала Тата, а вслух сказала:

– Продукты человеческой жизнедеятельности? Это же…

– Нет, – вежливо поправила ее девушка. – То, о чем вы говорите, – это продукты жизнедеятельности человеческого организма. А здесь речь идет о загрязнении среды отходами производства, например.

– Простите. Я невнимательно вас слушала, – отозвалась Тата.

– Да, здесь немного шумно, вы не расслышали. Позвольте спросить, вы к Дэнчику?

– К кому? – не поняла Тата.

– К Дэнчику?

– Дэнчику? Ах да, я к нему, к Дэнчику.

– А как вас зовут?

– Ну, если я к Дэнчику, то меня зовут Тата.

– Тата? – востроносенькая девушка, подняв аккуратные бровки, повторила имя и как бы прислушалась к тому, что сама произнесла.

– Тата, – подтвердила Белозерова.

– Отлично. Тата. А меня зовут Женя. Я – распорядитель на этом мероприятии. Поэтому позвольте вас проводить и немного рассказать о художниках, картины которых вы видите на стенах.

– Простите, а можно про художников потом? Сейчас я хочу просто походить и посмотреть. Если что-то захочется узнать, я обязательно спрошу.

– Конечно, – не моргнув глазом отвечала Женя, – и угощайтесь, пожалуйста! Шампанское, вино, вода и закуски. Вечер у нас долгий, совершенно не помешает подкрепиться.

Она подвела Тату к накрытым столам. На круглых подносах стояли фужеры и бокалы с напитками. На тарелках были разложены маленькие тарталетки и прочая снедь.

– Шампанское – с удовольствием, – улыбнулась Тата. Они взяли по бокалу и отправились смотреть картины.

– Здесь в основном выставлены картины наших друзей – тех, с кем мы учились, потом участвовали в различных проектах. То есть работы близких нам людей. Это очень важно – сплотить вокруг себя единомышленников. Так считает Дэн.

– Это очень правильно, – одобрила Тата, отпила из бокала и осторожно сказала: – Какие интересные картины! Вот, например, вроде бы афиша, но не афиша, а как бы изображение афиши. Но вместо названия спектакля лозунг «Победим муравьев!» и игрушечный театральный бинокль.

– О, это работа нашего сокурсника. Он подписывается Огурец.

– Как?! – Тата наклонилась к картине и точно, в углу увидела изображение огурца. Маленького, в пупырышках и страшно аппетитного.

– Женя, глядя на эту картину, я бы подумала, что художник не умеет рисовать. Или плохо рисует. Все достаточно приблизительно изображено, но вот этот огурец… Это же просто шедевр!

– Саша – прекрасный художник, а эта манера – всего лишь манера. Он – концептуалист.

– А, – Тата спешно глотнула шампанского.

– Концептуализм – это такой стиль, когда идея – главное. А вот способ, средства передачи, выражения идеи могут быть различными. Иногда в композицию включают реальные предметы. А иногда картины вообще может не быть, а будет видео. Или арт-объект, типа кастрюли с гвоздями.